Терпкий запах тиса - Анна Жилло

В числе прочих в списке фигурировал Евгений Алексеевич Котов, 1983 года рождения, банковский служащий, разведенный. В графе «род контактов» значилось: «одноклассник, оффлайн».

В прежней реальности мы с Котиком виделись последний раз на его свадьбе. Я тогда уже ждала двойняшек и умирала от токсикоза, поэтому мы с Вадимом пришли только на регистрацию и были очень рады побыстрее сбежать. Потом от кого-то из общих знакомых я слышала, что он с женой из Питера уехал, хотя это меня уже совершенно не интересовало.

Но если сейчас детективы записали его в мои контакты, причем не виртуальные, значит, он вернулся. И пересекались мы с ним наверняка не один раз.

Господи, взмолилась я, пожалуйста, только не это! Пусть мы встретились пару раз в кафе поболтать. Просто одноклассник, ничего больше.

Я встала, нашла в секретере наш с Вадимом свадебный альбом, полистала. На последней странице была большая фотография: мы с ним стоим у подножья лестницы в загсе, рядом свидетели: Нина и друг Вадима Иван, а на ступеньках родные и гости. Где-то на самом верху, с краю притулился Котик. Тощий, сутулый, челка на глаза, пиджак на джемпер.

Я вспомнила тот поцелуй в парке на скамейке, и меня снова передернуло.

Спала я ужасно, просыпалась каждые десять минут, а под утро приснилось, что я вернулась домой после той грозы и обнаружила себя замужем за Котиком. И что у нас дочь – худая прыщавая дылда.

По-хорошему, за руль в таком состоянии садиться не следовало, но я представила, как возвращаюсь в воскресенье домой в набитой электричке, приняла холодный душ и поплелась на стоянку. И выехала на первый же перекресток на красный свет. К счастью, машин в субботнее утро было не так много. После этого я постаралась взять себя в руки. Еще не хватало только попасть в аварию.

На даче меня немного отпустило. Кто-то из соседей сказал маме, что в лесу уже пошли колосовики, и мы с мальчишками пошли проверить. Нагулялись, нашли три гриба. Петька с Пашкой носились по лесу, как подросшие нескладные щенки, скакали вокруг меня, приносили показать какие-то листики-цветочки. Мне показалось вдруг, что вообще ничего не изменилось. Точно так же мы ходили с ними в лес в мае, когда все еще только расцветало. После бессонной ночи, от переживаний и свежего воздуха у меня начала кружиться голова.

- Мам, ты слишком много работаешь, - безапелляционно заявил Пашка. – У тебя отравление кислородом.

Вечером, после неспешного чая из самовара на веранде, позвонил Вадим, и мы долго разговаривали. А потом я легла на его кровать и моментально уснула. А когда проснулась утром, все показалось уже не таким мрачным.

В конце концов, за десять дней чертов Котик ни разу не дал о себе знать. Ни звонков, ни сообщений, ничего. Даже если – не дай бог! – у нас с ним было что-то и закончилось, я просто забуду об этом – как о страшном сне. Да что там и забывать-то, если я ничего не помню. Точнее, не знаю. И нечего из-за этого переживать. Да, это была я – и все-таки не я!

Вадим должен был вернуться в среду. Я собиралась поехать в аэропорт, но он до последнего момента не знал, каким рейсом полетит. Или только так говорил, что не знает. Потому что в пять часов, когда я думала плюнуть и отправиться в Пулково, чтобы ждать там, он позвонил и сказал, что уже дома.

- Ничего себе сюрприз! – протянула я, пытаясь скрыть легкое разочарование – мне так хотелось его встретить.

- Не задерживайся! – попросил он, и было в его интонации что-то такое, от чего внутри все нетерпеливо задрожало.

- Уже еду…

Быстро выключив компьютер, я схватила сумку и выскочила из кабинета, почти бегом.

- Лен, я уехала, - бросила на бегу и уже в коридоре услышала:

- До свидания, Валерия Сергеевна!

Я успела выехать до самых плотных пробок, но все равно казалось, что еду слишком медленно. И что вокруг сплошные водятлы, впервые севшие за руль.

Хорошо, что сегодня, а не вчера, подумала я и захихикала, как дурочка. Было бы обидно. Вспомнилось, как Вадим первый раз уехал за границу, кажется, в Берлин, на две недели. Тогда он еще учился в аспирантуре. Я страшно по нему скучала. А в тот день, когда он должен был вернуться, упросила маму забрать мальчишек из садика и оставить их у себя на ночь.

«Смотрите там, поаккуратнее, еще парочку не настрогайте», - проворчала она.

В результате мы только пообнимались слегка и завалились спать. Вадим был в хлам простужен, а я тоже… вне кондиции.

Поставив Джерри на стоянку, я посмотрела на наши окна. Из спальни сквозняком вытянуло занавеску, словно окно насмешливо показывало язык.

А если… ничего?

Ну и… ладно.

Ну и ничего и не ладно. Но ведь придется делать вид, что все в порядке, что ничего страшного, все нормально.

Лифт спускался сверху медленно-медленно. А потом так же медленно карабкался на пятый этаж.

«Ну быстрее, ты, черепаха!»

Я вошла в прихожую, бросила сумку на тумбочку, скинула туфли. В холле на столике стоял в вазе букет темно-красных, почти черных роз. Может, потому, что я уже была заведена дальше ехать некуда, они мне показались дико, вызывающе сексуальными. В них было что-то подчеркнуто женское, страстное. Хотелось ощипать лепестки, раскидать по постели и предаваться на них разнузданным ласкам, вдыхая темный, тяжелый аромат.

- Вадим? – позвала я тем особым голосом, который рождается в самых тайных глубинах и в самых особых случаях.

- Иди сюда, - отозвался он из ванной.

Свет был выключен, но в стоящих на полу подсвечниках горели несколько свечей – высоких, с дурманящим запахом белых цветов. Любка? Нет, здесь, пожалуй, мешались нарцисс, белая сирень, ландыш, что-то еще.

Вадим полулежал в ванне, на бортике у стены стояла открытая бутылка вина, высокий бокал. Я села на край, наклонилась, поцеловала его в губы. Поцелуй был похож на медовую струйку, стекающую с ложки – долгий, тягучий, сладкий.

- Ты похож на бомжа, - сказала я, проведя по его щеке. – Как тебя только пускали в приличное место?

- Кажется, трехдневная щетина снова в тренде, - Вадим поймал мои пальцы губами и тут же отпустил. – Может, так и оставить?

- Нет, лучше пусть борода, - возразила я. – Мне всегда нравилось.

- Ты сейчас будешь вся мокрая, - он брызнул на меня водой.

- Я и так уже вся мокрая.

Прозвучало это здорово двусмысленно. Мы смотрели друг на друга и улыбались одинаково – чуть напряженно, дразняще.

- Так чего ты ждешь? – прошептал Вадим. – Особого приглашения?

- Особого, - кивнула я.

Он протянул мне бокал, я отпила немного. Красное, полусладкое. Отдающее лесной земляникой, разогретой солнцем. Оно напомнило один страшно неприличный эпизод на поляне посреди соснового бора, давным-давно, когда мы еще не были женаты. Запах подвяленной зноем травы и багряно-спелой земляники, которую Вадим кидал мне в рот по ягодке. И как мы целовались, губами отбирая друг у друга последнюю, самую крупную и сочную.