Повелитель стали - Виктор Зайцев

В логу, в сотне метров от частокола, светилось окошко небольшого домика, куда добрались уже затемно. В единственной комнате сидел толстый лохматый мужик, а в доме густо пахло брагой. Несмотря на специфический запах, мужик оказался трезвым. Окунь сторговал у него два бочонка браги, расплатился за неё Белов, который тут же потребовал проверить качество напитка.

После ковша, выпитого всеми четырьмя покупателями, вопросов по качеству напитка не возникло, однако донесли два бочонка до гостевого дома с трудом. Напиток благоразумно поставили в угол, а сами будущие сваты улеглись вокруг бочонков со словами – утро вечера мудренее.

С утра пораньше, пока все готовились к предстоящему празднику, Белов сходил к кузнецу, получил свой заказ и расплатился. Он успел расспросить кузнеца, делают ли здесь арбалеты из железных полос с железными же болтами. Кузнец удивлённо ответил, что все самострелы делают из дерева, на зверя и так хватает. Затягивать разговор путник не стал, сразу вернулся в гостевой дом, возле которого уже собрались любопытные подростки. Взрослым тоже было интересно, поскольку известие о предстоящем сватовстве разнеслось по всем Выселкам, но они к дому не подходили, а собирались компаниями по дороге к дому Влады.

Купцы оделись красочно, как на картинах Рябушинского, красные кафтаны, золотистые кушаки, новые сапоги и шапки, синие шаровары. Белов тоже переоделся в парадную форму и вышел. Сказать, что его появление всех поразило, значит, ничего не сказать. Не только подростки и взрослые были просто шокированы, как позднее проговорился Алим, видывали они одежды и более нарядные, но никто не ожидал встретить такие богатые и оригинальные одежды в этом захолустье. Многие догадывались, что блестящие жёлтые пуговицы на кителе и кокарда не из золота, однако это не снижало воздействия на провинциальных жителей невиданной в этих краях богатой отделки на костюме. Что уж говорить о простодушных детях и женщинах, воспринявших все блестящие элементы формы исключительно золотыми. Уже на половине пути до сватов стали доноситься разговоры выселковцев, что Белов, не меньше как князь или хан какой. Золота у него, мол, полные сундуки, Влада будет в его княжестве как сыр в масле кататься, не иначе.

По договорённости основную роль в сватовстве взял на себя Окунь, как родственник невесты и знакомый со здешними обычаями. Он шёл посреди улицы, по бокам от него встали Белов с Алимом, а сзади скромно пристроился Ойдо и помощники купцов с подарками и двумя бочонками браги. Такое шествие взбудоражило весь Выселок. Не успевшие подойти жители бежали со всех сторон, норовили несколько раз пройти мимо и разглядеть сватов подробнее. Улыбающийся от такого внимания Окунь чувствовал себя в своей тарелке, раскланивался со встречными, сыпал присказками, разминался, одним словом. Белов обратил внимание, что почти половина поговорок и прибауток ему знакома, если не дословно, то в общих чертах. Консервативно народное творчество, сохранившее свои напевы и поговорки многие столетия, вплоть до двадцатого века.

Возле дома Влады улица уже была запружена любопытными, а у дверей стояли мужчина с женщиной, лет тридцати пяти, не старше, очевидно, родители Влады. Они тоже были в праздничных нарядах и заметно нервничали. При виде шествия сватов женщина закричала младшей дочери, дескать, неси быстрее, неси. Девочка споро вынесла каравай на вышитом рушнике.

Началось само сватовство. Разговорная разминка была, с одной стороны, преувеличенно вежливая, как будто встретились абсолютно незнакомые люди, с другой – некоторые шутки своей простотой, откровенностью и прямотой заставили старого сыщика даже покачать головой. После десятиминутного обмена прибаутками гостям вручили каравай и пригласили в дом.

Все четверо сватов зашли в маленькую избушку, где был накрыт стол и горели для света лучины. Бдительный Окунь бочонки с брагой на улице не оставил, велел занести в дом. В доме все мужчины сели за стол и на полати вдоль одной стены, а невеста подавала различные кушанья, приготовленные её руками. Гости с явным удовольствием пробовали поданные блюда и просили добавки. Хозяйка с детьми рассматривала подарки и примеряла их, особенно платья для невесты, которые примеряли обе её сестры. Несмотря на оригинальность дарёных платьев, невесте было сказано идти со сватами в своём домашнем платье, чтобы соседи видели, что и невеста не лыком шита, есть у неё достойное приданое.

Как договорился Белов, сватовство шло в сокращенном варианте, иначе это веселье могло затянуться дня на три-четыре. Поэтому в доме прибаутки скоро закончились и начался спокойный степенный разговор по хозяйству молодых. Подаренные платья и отрезы материи сыграли свою роль в определении статуса жениха, поэтому высокий уровень благосостояния подразумевался, безусловно. Белов дополнительно рассказал о построенном доме для молодых, о запасах на зиму. Планы жениха о будущем не обсуждались, но родители были приглашены приехать в гости после половодья и проверить усилия молодых по ведению хозяйства. Для подначки сватов он добавил, что жених имеет все необходимые в хозяйстве инструменты – от топора с пилой до гвоздей и свёрл, а для примера показал сверло по дереву диаметром пять миллиметров, которое взял для разговора с кузнецом. Это сверло чистотой обработки так поразило сватов, что отец невесты, находясь в шоке, заметно увеличил приданое. Кроме стандартного набора из прялки, веретён и лукошка со спицами и иглами, Дюба, так звали отца Влады, отдал новый ткацкий стан. Станком назвать его было ещё сложно, но челнок имелся, и ряды нитей чётко разделялись.

Такая щедрость умилила даже практичного Окуня. К этому времени все переговоры были закончены, решено было свадьбу сыграть здесь, а утром пораньше отплыть, благо погода явно намекала не задерживаться. На улице вымораживало всё сильнее и сильнее, установилась ясная тихая погода, все понимали, что со дня на день резко похолодает.

Гости и хозяева вышли на улицу, где уже были накрыты столы и лавки. За них ещё никто не садился, все чего-то ждали. Окунь пояснил Белову, что по совести надо жениху с невестой пойти на выселковское капище попросить разрешения у предков и богов. Но волхвом Выселки ещё не обзавелись, да и жениха нет в наличии. Поэтому благословлять свадьбу будет старейшина селения, который сейчас подойдёт. Действительно, Скор со своей женой уже подходили. Они держали в руках небольшие деревянные изображения человеческих фигур. Как пояснил тот же Окунь, до появления волхва капище делать не стали, а небольшие изображения богов хранятся в доме Скора.

Скор, раскрасневшийся от приятной миссии, громким голосом задал классические вопросы о любви и верности жениха к невесте, на которые за жениха отвечал Белов, как старший родич. На такие же вопросы ответила и сама невеста. После чего Скор принял клятву Белова в соблюдении женихом родительских поконов, и прибывший за невестой сват приложился к изображениям Рода и Макоши. Так же поступила и невеста. Небольшой благословляющей речью Скора официальная часть была закончена. Изрядно подмёрзшие жители Выселков моментально заполнили лавки за столами, и начались гуляния.

Вот здесь старому сыщику чуть не наступил конец. Как позже он вспоминал, если бы не ежедневный физический труд в течение всего лета, вернулся бы домой инвалидом. Буквально после первого тоста начались испытания жениха и его родни. А, учитывая, что Белов был в двух лицах, пришлось ему тяжко. Ладно ещё, что часть ответов на смекалку и знание обычаев подсказал Окунь. Дальше было хуже, разгорячённые бражкой парни вытащили сучковатую колоду с заданием расколоть, а подсунули не колун, а старенький, да ещё каменный, топор. Белов догадывался о таком задании и взял у Ойдо приготовленный железный колун, который успел освоить в совершенстве за последний прохладный месяц. Колоду он расколол всего за пять ударов, явно не рекорд, но и не стыдно.