Искренне Ваша - Джулия Берд

Хардинг густо покраснел, но позу не изменил. Задергав себя за воротник, он нервно огляделся.

– И долго мне стоять, вывернув ногу под этим противоестественным углом?

– Пока дама не пройдет мимо. Ждать осталось недолго. О, а она хорошенькая! – Джайлс прищурился, вглядываясь в приближающуюся фигуру. – Почему же она… – Джайлс осекся и сглотнул. – Боже милостивый, да это Лайза Крэншоу!

– Что? – Хардинг поспешно сдвинул ступни и в ужасе уставился в ту же сторону, куда смотрел Джайлс. Узнав приближающуюся даму, он почувствовал, как сердце замерло у него в груди. – Господи Боже мой!

– Спрячьте меня скорее! – Джайлс ввалился в контору и чуть не захлопнул дверь перед носом Хардинга.

Секретарь поспешил за ним, со стуком закрыв дверь.

– А вы уверены, что это мисс Крэншоу?

– Да! Если она меня заметит, мне крышка! Она прикажет повесить меня на самом высоком дереве Крэншоу-Парка!

– Господи помилуй, мистер Ханикат, что же вы натворили?

– Вам лучше не знать, сэр. – Джайлс заметался в поисках ниши или чулана, куда он мог бы втиснуться. – Но мистер Фэрчайлд хорошо знает, что мне грозит, окажись я наедине с мисс Крэншоу.

– О Господи! Да она, похоже, фурия! Знаете, мистер Ханикат, это та самая женщина, которая чуть не задавила нас коляской! Значит, это и есть дочь Бартоломью Крэншоу? Письмо которой прочел мистер Фэрчайлд?

– Да! – Джайлс напоминал загнанного зверя. – Куда бы спрятаться?

– Ах, Господи! – всплеснул руками Хардинг. – Мистер Фэрчайлд влюбился в нее с первого взгляда. Я сразу понял. А она сама явилась к нему! Ну, теперь жди беды. Если она еще не влюблена в него, то скоро влюбится. И тогда лорд Баррингтон вызовет мистера Фэрчайлда на дуэль, и… ужас! Он будет окончательно разорен!

Джайлс замер на месте и озадаченно уставился на секретаря:

– Что вы сказали? Я не понял.

– Ну чего тут не понять? – раздраженно отозвался Хардинг, начиная вышагивать по комнате. – Сейчас объясню, мистер Ханикат. Кажется, я нашел способ все уладить. Ступайте в кабинет к мистеру Фэрчайлду и скажите, что вам надо отлучиться по срочному делу. Если понадобится – выдумайте что-нибудь. Только отвлеките его, а я тем временем отделаюсь от посетительницы.

Дверь начала открываться, и Джайлс пулей влетел в кабинет Джека, успев шепнуть на бегу:

– Отличная мысль! Браво, мистер Хардинг!

Секретарь едва успел оправить жилет, обернуться и изобразить учтивую улыбку, как в контору вошла Лайза в сопровождении пожилой дамы.

– Добрый день, – дружелюбно произнес Хардинг. – Чем могу служить, мисс?

– Сейчас объясню, сэр. Я пришла к мистеру Фэрчайлду по делу.

Хардинг вскинул брови.

– Вот как?

– Я мисс Крэншоу, а это моя тетушка, миссис Брамбл.

Хардинг поклонился:

– Очень приятно. Но боюсь, вы проделали этот путь зря. Мистера Фэрчайлда здесь нет. Он…

– Хардинг! – рявкнул Джек, выглядывая из кабинета. – Что это значит? А, мисс Крэншоу, рад вас видеть!

– Хм… – Секретарь смутился, зарделся, как переспелая клубника, и виновато объяснил: – Я не знал, что вы у себя, сэр.

Джек распахнул дверь, скрестил руки на груди и окинул Хардинга взглядом, который слегка смягчила только его безукоризненная учтивость:

– Да неужели?

Хардинг робко улыбнулся Лайзе.

– К вам мисс Крэншоу, сэр. Не хотите ли чаю, мисс?

– Не откажусь, спасибо, – отозвалась Лайза.

Проводив взглядом секретаря, поспешно уходящего на кухню распорядиться, чтобы экономка приготовила чай, Джек не заметил, что Джайлс удрал из дома черным ходом. Джек пригласил дам в кабинет. Как всегда, Лайза была неотразима в шляпке из мягкой зеленой соломки, с лентами, завязанными под подбородком, и простом полосатом зеленом платье с высокой талией, с наброшенной поверх него драгоценной индийской шалью. Отставив сложенный зонтик, она помогла тете устроиться в кресле.

Лайза держалась дружелюбно, не упускала ни единого слова и будто не подозревала, как она красива. Ее волнение выдавали только временами темнеющие глаза – словно само присутствие Джека растравляло ее душевную рану, причиняло мучительную боль. Опечаленный, Джек не знал, чем ее смягчить. Эта печаль и мысли о том, чем она вызвана, тревожили его. Чувство беспомощности оказалось непривычным и чертовски неприятным.

– Мистер Фэрчайлд, – заговорила Лайза, когда миссис Брамбл наконец уютно уселась в кресле, – знаете, с тех пор как мистер Педигрю вышел в отставку, здесь все изменилось.

– Надеюсь, в лучшую сторону? Или сохранило хотя бы часть былой красы и славы? Принести вам воды? Чай скоро будет готов.

– Нет, спасибо. Отличия характерные, хоть и не бросаются в глаза, – продолжала Лайза, садясь по левую руку от тетушки. Свободным остался стул слева от Лайзы, и Джек с вожделением уставился на него. Он мог бы с удобством расположиться и за столом, но Лайза притягивала его к себе, как луна – океанские воды. Едва Лайза оказывалась рядом, Джек ощущал, что его тянет к ней, особенно после откровенных признаний у пруда. – Здесь больше солнца. – Она улыбалась. – При мистере Педигрю в кабинете пахло пылью и старой бумагой. А теперь – цветами и кремом для обуви.

И она беспечно засмеялась. Этот смех прозвучал для Джека чудесной музыкой. Если Лайза способна вот так смеяться, значит, еще не все потеряно. Джек вздохнул, пытаясь сделать умное лицо. Выдержкой Лайзы он безмерно восхищался. Она ничем не выдавала волнения – как будто они никогда и не целовались, как будто Джек и не видел ее плачущей. А может, ему почудилось? И вправду, откуда возьмется страстная натура у такой благовоспитанной барышни?

– А вы какого мнения о переменах в конторе, миссис Брамбл? – спросил он, стараясь держаться непринужденно.

– Что, дорогой? – Седовласая дама поднесла ладонь к уху.

– Как вам заведение мистера Фэрчайлда, тетушка? – громко повторила ей на ухо Лайза.

– О, здесь чудесно. – Миссис Брамбл лукаво взглянула на Джека. – А хозяин конторы просто очарователен – верно, милая?

Щеки Лайзы слегка порозовели. Несмотря на смущение, она усмехнулась. Джеком овладело нестерпимое желание рискованно пошутить – чтобы рассмешить Лайзу.

Наверное, она из тех женщин, что не прочь посмеяться даже в минуты любви. При этой мысли брюки стали ему тесны.

Пока миссис Брамбл во всех подробностях перечисляла достоинства Джека, его конторы, мебели и погоды, Джек восхищался красотой обеих дам, ибо время пощадило тетушку Патти. Очевидно, элегантность у дам Крэншоу передавалась по наследству.

– Мисс Крэншоу, – наконец сумел вставить Джек, – я очень рад видеть вас. Надеюсь, мой секретарь не был слишком дерзок с вами.