Испытание - Елена Богатырева

И она не упала, не потеряла сознания, но все-таки выпала из реальности, потому что пришла в себя, только когда осознала, что мать пытается и никак не может оттянуть ее от окна.

Виктории казалось, что у нее остановилось сердце. Она то и дело прислушивалась, бьется оно или нет. Но расслышав лихорадочные частые его толчки, не могла понять, почему ей трудно дышать и весь мир плывет куда-то к чертовой матери. Почувствовав во рту вкус валидола, она сжала таблетку зубами, словно только так и можно было выжить и никак иначе.

Потом она снова пересказывала матери свои тайны и ей казалось, что злой рок преследует ее и каждый шаг теперь обернется ужасом или страданием, а раскаяние всегда будет запоздалым и бесполезным.

Мир восстал против Виктории, но мать приняла ее сторону. Дина гладила Викторию по голове – мать и дочь снова поменялись ролями.

Дина смотрела на вещи трезво. Главное сейчас – чтобы происшествие не получило огласку.

– Вика, – шептала она, – ты вышла незаметно, ведь так? Тебя не мог увидеть кто-нибудь из соседей?

Вика качала головой, изнемогая от воспоминаний. На губах, на шее, на груди вспыхивали и гасли нежные поцелуи. Тело не хотело забывать…

– Вы ведь с ним разговаривали, Вика, а? Он не показался тебе странным?

Нет же, он не показался ей странным. Он показался ей самым нормальным из тех, с кем когда-нибудь приходилось встречаться. Он был ненавязчив, ласков и мил. И слишком легкомысленен, чтобы решиться на такое… Чтобы отважиться… Ей вдруг стало необыкновенно жалко его, так жалко, словно погиб ребенок. Она заплакала. Слезы катились по щекам и она мотала головой: нет, ей не показалось, что у него была причина… Нет, он не говорил ни о несчастной любви, ни о карточном долге. Нет, не просил у нее денег взаймы. Нет, она не отказывала ему, потому что встретиться еще раз он не предлагал.

– Вика, – требовательно говорила Дина, – вспомни все до малейших подробностей: о чем вы с ним говорили?

Он говорил, что любит кофе без сахара – горький, как коньяк. Дальше она пропустила что-то, потому что пробовала его высказывание на вкус: коньяк был ароматней, и у него другая плотность… Он говорил, что она непереносимо хороша и ему хочется снова забраться с ней в постель. Но поскольку они делали это уже трижды, то он боится застрять в сегодняшнем дне навсегда, как мартовский кролик. Он однажды застрял так, но не по своей вине. Одна девушка хотела, чтобы он остался у нее навсегда, как мартовский кролик. И это означало – жениться. Но он не хочет жениться. Ему страшно застрять где-нибудь на одной кухне, на одном диване. Он странник… А девица до сих пор сходит с ума: дышит в телефон, дежурит в подъезде… Он говорил: пока, моя хорошая, даст Бог, свидимся еще. Хорошо, провожать не буду. Честно говоря – даже рад. Энергии теперь – море, засядука за работу. Дай-ка я тебя поцелую на прощание, говорил он.

– Это все? – спросила Дина.

– Все. Если не считать того, что через полчаса он… Он все-таки застрял в сегодняшнем дне.

Звонок в прихожей раздался так внезапно, что Дина и Виктория разом вздрогнули. Дина оправилась первой. Консьержу вполне можно доверять, Бог знает кого он не пропустит. Возможно, соседка…

Но на пороге стояла совсем не соседка, а улыбчивый юноша с коробкой в руках.

– Служба доставки, – представился он, – посылка для Виктории Королевой. Пожалуйста, распишитесь.

– От кого, интересно? – пробурчала Дина, ставя подпись в указанной графе.

– Если внутри нет записки, можете позвонить в нашу службу, и дежурный назовет вам отправителя, – пожал плечами парень.

Он протянул Дине узкую длинную коробку и побежал вниз по ступенькам.

Виктория вышла в холл и поморщилась. Что-то неуловимо знакомое и неприятное витало в воздухе. Пока мать вскрывала посылку, она пыталась вспомнить – что же это такое. И когда Дина отбросила верхнюю крышку, Виктория поняла…

Орхидея была сиреневой, необыкновенной.

Наверно, такая красота призвана возбуждать высокие и такие же красивые чувства. Но Виктория смотрела на нее как утопленница. Цветок показался ей страшным, как сама смерть…

Несколько дней в доме стояла мертвая тишина.

Ни у Дины, ни у Вики не было сил обсуждать происшедшее. Орхидея медленно умирала на полу в холле.

Суеверный трепет не позволил Дине выбросить цветок или оставить его без воды. Цветок казался живым, мыслящим, но бездушным существом.

Виктория пыталась забыться за работой. Но получалось из рук вон плохо: несколько строчек в день – вот все, что она могла из себя выдавить.

Дина подходила к комнате дочери, стояла, затаив дыхание возле двери, прислушиваясь… Полная тишина. Так дальше продолжаться не могло.

– Вика, ты не хочешь уехать ненадолго? – предложила как-то она. – Может быть, куда-нибудь за границу: острова, теплые моря…

– Нет, мама. Я никуда не хочу.

– Почему? Ведь там…

– Потому что я боюсь, мама.

– Вика, но ведь может это простое совпадение…

– Может быть. Все может быть.

– Мне кажется, тебе пора взять себя в руки.

Звонили из редакции…

– Я не могу написать ни строчки, понимаешь?

– Девочка моя, это вполне нормально после двух десятков романов. Ты исчерпала весь запас сюжетов. Тебе нужно что-нибудь новенькое…

– Мама, я ведь объясняла тебе: сюжет погоды не делает…

– Главное – расшевелить твои чувства. Вот я и подумала…

Виктория пристально смотрела на Дину. Мать пришла к ней не просто так. Пришла как фокусник – что, интересно у нее в рукаве на этот раз?

Дина тем временем слабо улыбнулась дочери и протянула письмо.

– Вот почитай.

– Что это? – поморщилась Виктория. – Очередное признание в вечной любви тринадцатилетней корреспондентки? Со стихами?

Дина встала.

– Я оставлю тебя одну. Почитай. Ты известная, богатая, молодая, красивая. Слезы твои, они, что называется, от того, что бисер мелок.

У людей беды пострашнее…

– Ой, нет, я не хочу читать про чужие беды.

– Придется, – отрезала Дина. – Я уже прочитала и не могу выбросить это письмо из головы. Мне очень хочется помочь этой женщине, понимаешь? Но чем помочь – ума не приложу.

Мне нужен твой совет. Так что ради меня – прочитай. Я не прощу себе, если не помогу ей хоть чем-то…

Дина вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь. Виктория пожала плечами и взглянула на конверт. «От Амелиной Е. Г.» – значилось сверху. Ну что ж, придется…

…Виктория вынырнула из своих мыслей и на нее вмиг обрушились музыка и вопросы Полины.