Возраст любви - Даниэла Стил

Их отношения оставались чисто дружескими, и только тридцатого декабря, за день до Нового года, когда Аманда готовила ужин для двоих, Джек, повинуясь внезапному порыву, неожиданно привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы. Он уже давно хотел сделать это, и, только когда он отнял свои губы от ее губ, к нему пришел страх, что он может снова напугать, оттолкнуть ее от себя. Но когда Аманда подняла на него глаза, она вовсе не выглядела испуганной. Она только смущенно улыбалась, и у Джека сразу отлегло от сердца. С его стороны это был рискованный шаг, но он оказался правильным.

Они ничего не сказали друг другу по этому поводу, но позже, когда они, держась за руки, сидели перед огнем в полутемной гостиной, Джек снова ее поцеловал, и Аманда снова не отстранилась и не прогнала его.

В половине первого Джек уехал домой. Едва войдя в свою квартиру, он сразу же позвонил ей.

— Я чувствую себя так, словно снова стал молодым, — сказал он, и его голос прозвучал одновременно и нежно, и сексуально.

— Я тоже, — ответила она. — Спасибо, Джек, что ты не торопился и не подгонял меня. Эта неделя… она была просто волшебной! Теперь я понимаю, что мне нужно было что‑то в этом роде. Я и сама хотела провести с тобой несколько дней, и это стало для меня лучшим рождественским подарком.

Потом они немного посмеялись по поводу двух или трех звонков, раздавшихся в особняке Аманды, пока они ужинали и сидели в гостиной. Скорее всего это были ее дочери, но Аманда не взяла трубку — она хотела, чтобы эти несколько часов принадлежали только ей… и ему. Дочери — да и Мэтт тоже — уже получили свою порцию заботы, внимания и любви, и Аманда считала, что теперь настала ее очередь. Впервые за много лет у нее была своя собственная тайная жизнь, о которой никто не знал, включая Джен и Лу. И, как ни странно, Аманде это нравилось. Она понимала, что имеет право быть счастливой.

Завтра они с Джеком собирались покататься на коньках и, может быть, посмотреть еще один дурацкий фильм. Вечером они решили никуда не ходить. Аманда сказала, что хочет приготовить праздничный ужин и что им надо будет постараться не заснуть до полуночи, когда можно будет поднять бокалы с шампанским.

— Мне иногда бывает неловко, что из‑за меня ты не поехал на курорт в Тахо, — сказала она, и Джек рассмеялся.

— А вот я нисколько об этом не жалею, — ответил он. — По‑моему, мы проводим время намного лучше. Знаешь, иногда мне кажется, что за всю жизнь у меня еще никогда не было таких романтичных каникул, и я не променял бы их ни на какой другой отдых на лучших курортах мира.

Потом Джек попрощался с Амандой и повесил трубку, жалея, что не может еще раз поцеловать ее.

На следующий день с самого утра они отправились на каток и прекрасно провели время. Джек давно не вставал на коньки и все время падал, когда пытался продемонстрировать Аманде какой‑нибудь замысловатый пируэт. Аманда заразительно смеялась, хотя тоже не каталась уже лет двадцать и чувствовала себя на льду не очень‑то уверенно. Впрочем, она не стремилась поразить Джека, поэтому ни разу не упала; к тому же стоило ей только покачнуться, как Джек оказывался рядом, чтобы бережно поддержать ее. В кино они так и не пошли. Наскоро перекусив в какой‑то пиццерии, они накупили в ближайшем супермаркете продуктов и поехали к Аманде, чтобы приготовить жареную утку с рисом, салат и суфле на десерт.

Ужин получился таким вкусным, что они сами не заметили, как съели все до крошечки. В начале одиннадцатого они снова сидели у огня в гостиной, и Джек пылко целовал ее, а Аманда ему отвечала. Прежде чем уйти из кухни, он налил себе и ей по бокалу шампанского, но они выпили его гораздо быстрее, чем собирались. От вина, от тепла, от распространявшегося по комнате смолистого запаха пылающих в камине кедровых поленьев его поцелуи казались особенно крепкими, головокружительно сладкими, и оба пребывали словно в забытьи, не замечая течения времени.

Джек понятия не имел, который сейчас час, когда, на мгновение оторвавшись от ее горячих губ, он признался Аманде, что любит ее. Она ничего не ответила — только крепче обняла его и согласно кивнула. Аманда уже давно хотела его — хотела так сильно, как еще никогда никого не хотела, поэтому, встав с кресла, она взяла его за руку и повела за собой в спальню.

Лишь на мгновение Джек задумался о том, не пожалеет ли Аманда об этом впоследствии. Для него этот вопрос был неуместен. Он давно хотел ее, и сейчас, когда этот момент был так близок, Джек не мог думать ни о чем, кроме предстоящего блаженства.

То, что открылось ему потом, наполнило Джека трепетом и благоговением. У Аманды было безупречное молодое тело. Ни роды, ни годы не оставили на нем ни малейшего следа. Аманда была словно юная девушка. Тело у нее было упругим, стройным и гибким, кожа — гладкой и теплой, а груди — мягкими и полными, и Джек не мог налюбоваться Амандой и ласкал, ласкал ее без конца. В момент наивысшего блаженства их близости Аманда прошептала, что тоже любит его, и у Джека от счастья перехватило дыхание.

А Аманда ни о чем не жалела. Ощущения, которые подарил ей Джек, были такими глубокими и сильными, что ей казалось — еще немного, и она потеряет сознание. Ничего подобного Аманда не испытывала ни с мужем, ни с теми двумя мужчинами, которые были до него, и даже не представляла, что подобное возможно. Она была не слишком искушенной в этих делах, что было особенно удивительно, учитывая, что в Голливуд она попала неопытной и наивной восемнадцатилетней девушкой. Однако сейчас ни ей, ни Джеку не было дела до прошлого. Они наслаждались настоящим, своей близостью и своей страстью, и, когда наконец наступила долгожданная разрядка, Аманде показалось, будто Вселенная вокруг нее разлетелась вдребезги и исчезла в мощной, ослепительной и жаркой вспышке.

Потом они долго лежали рядом и отдыхали, и Аманде нравилось ощущать тепло его сильного тела. Ей нравилось в нем буквально все: как он ласкал ее, какие слова говорил, как он медленно входил в нее и надолго задерживался внутри, отчего ее плоть начинала гореть, словно в огне. Аманда чувствовала, что теперь она принадлежит ему, но ни о чем не жалела и ни в чем не раскаивалась. Ей было так хорошо и спокойно, что, сама не заметив как, Аманда уснула в его объятиях и проспала до самого утра.

Она проснулась оттого, что Джек нежно ласкал ее груди. Лениво потянувшись, Аманда открыла глаза и увидела, что уже рассвело и утреннее солнце, врываясь в спальню сквозь окно, квадратами ложится на постель, которую она когда‑то делила с мужем. И Аманда лежала на ней голая, поскольку вчера они даже не потрудились достать одеяло.

А рядом с ней лежал мужчина.

Аманда долго оставалась неподвижной и смотрела в потолок, не зная, плакать ей, смеяться или снова заняться с ним любовью. На самом деле ей хотелось и того, и другого, и третьего, но вместо этого она осторожно соскользнула с кровати и направилась к ванной. В дверях Аманда остановилась и обернулась, и Джек подумал, что сейчас она напоминает лань — грациозную и напряженную, изящную и пугливую.

— Все в порядке? — спросил он, внимательно наблюдая за ней. В нем снова проснулось желание, но он сдерживал себя. За ночь с Амандой что‑то произошло. Она казалась ему совсем другой.