Власть холодного железа - Патриция Бриггз

Я прижалась к нему: он просил об этом легкими прикосновениями. Адам осторожно отнял губы, приглашая последовать туда, куда он поведет. Тепло его тела в этом чересчур охлажденном доме вознаградило меня, когда я прижалась к нему; вознаграждали жесткие мышцы, к которым я прижалась еще сильней.

Он словно танцевал. Вел, а не тянул. Он должен был это делать сознательно, должен был стараться, потому что он вожак стаи — как все Альфы. Но Адам не просто вожак — он очень умен. И он жульничает в игре.

Он уже прижал меня к стене, навалившись на меня, когда кто-то… Даррил негромко кашлянул.

Я вырвалась и отскочила на середину коридора.

— Мне нужно отнести Джесси одежду, — сказала я ковру, краснея, юркнула в ее комнату и закрыла дверь. Я не против того, чтобы меня заставали целующейся, но только слишком уж чувственным был этот поцелуй.

Иногда острый слух вовсе не благословение.

— Прошу прощения, — сказал Даррил, хотя в его голосе слышалась улыбка, а не смущение.

— Еще бы, — проворчал Адам. — Черт побери! Это надо прекратить!

Даррил понимающе хохотнул. Я никогда не слышала, чтобы он так смеялся. Обычно Даррил чрезвычайно сдержан.

— Прошу прощения, — повторил он, на этот раз более виновато. — Мне показалось, ты не хотел прекращать.

— Да. — Голос Адама неожиданно прозвучал устало. — Мне давно следовало взять ее. Но после того как Кристи ушла от меня, я не был уверен, что мне нужна другая женщина. А Мерси боится больше моего.

Кристи — это его бывшая жена.

— Потом появился еще один борец за приз — Сэмюэль, — сказал Даррил.

— Я не приз, — прошептала я.

Я знала, что они оба меня слышат, но Адам только заметил:

— Сэмюэль всегда был соперником. Я предпочитаю, чтобы он был здесь. Так я соперничаю с живым мужчиной, а не с воспоминанием.

— Если собираешься за моей спиной говорить обо мне, — сказала я Адаму, — хотя бы делай так, чтобы я тебя не слышала.

Должно быть, они учли мою просьбу, потому что больше я их разговор не слышала. Душ продолжал шуметь. Я села посреди комнаты Джесси, убрав из-под бедра пузырек с лаком для ногтей, и воспользовалась возможностью собраться с мыслями. Адам прав, это слишком затянулось.

Сэмюэль вел себя как ангел — почти всегда, — и Адам тоже. Но мне показалось, что Адам взвинчен больше обычного, и его терпение на исходе.

Это тревожная новость, потому что нрав у Адама горячий и вспыльчивый, даже хуже, чем у большинства вервольфов. Сэмюэль говорил, что Маррок хотел бы чаще использовать Адама в качестве одного из представителей вервольфов. У него подходящая для этого внешность, и он умеет говорить. Адам уже привлек к себе внимание прессы, как консультант и участник переговоров в Вашингтоне, округ Колумбия. Он очень хорошо умеет держать себя в руках, но когда срывается, просто сходит с ума, и Маррок не хотел этим рисковать.

Я была совершенно уверена, что из-за синяков Джесси Адам взорвался бы, но он мог бы лучше контролировать себя, если бы уже не был на грани срыва.

Дверь комнаты Джесси открылась, и вошла Хани. Она плотно закрыла за собой дверь. Хани из тех, кто заставляет меня чувствовать себя неряхой, даже если на мне красивая чистая футболка. Она могла бы послужить моделью для плаката, рекламирующего идеальную жену. Она пугала меня совсем иначе, чем остальные вервольфы, и потребовалось немало времени, чтобы я это преодолела.

Хани осторожно переступила через обычную подростковую груду вещей. Комната Джесси выглядела еще хуже, чем моя, то есть ну очень плохо.

— Ты должна что-то сделать, Мерседес, — негромко сказала она. Пока остальная стая на первом этаже, нас никто не услышит. — Вся стая встревожена, все раздражены и вспыльчивы… а Адам сегодня едва не сорвался. Тебе пора сделать выбор. Адам или Сэмюэль — неважно. Но не тяни. — Она замялась. — Когда Адам объявил тебя своей подругой…

Ради моей безопасности, сказал он тогда, и, возможно, был прав. Лесные волки убивают койотов на своей территории, а у вервольфов территориальный инстинкт развит не меньше, чем у их младших братьев.

— Он меня не спрашивал, — с жаром перебила я. — Меня здесь не было, и я узнала, только когда дело было сделано. Это не моя вина.

Хани встряхнула гривой цвета меда и села рядом со мной. Если бы она видела пол, я думаю, она бы не села на него, хотя формально она по статусу ниже меня в стае (из-за того, что Адам объявил меня своей парой); но она слишком аккуратна, чтобы садиться на одежду.

— Я не говорю, что кто-то виноват, — сказала она. — Вина здесь ничего не меняет. Мы все это чувствуем — чувствуем, как слабеет стая. Ты можешь решительно отказаться от него, и положение вернется к норме. Или принять его, и положение тоже изменится — в лучшую сторону. Но до того…

Она пожала плечами.

Легко (даже мне, которая всю жизнь провела с ними) забыть, что в вервольфах есть магия и помимо умения менять облик. Думаю, это потому, что зрительно перемена очень впечатляет, а все остальное — внутреннее дело стаи и больше никого не касается.

Я себя не считаю членом стаи — а до сделанного Адамом объявления не считали и остальные.

Приемный отец говорил мне, что на каком-то уровне он всегда сознает присутствие остальных членов стаи. Вервольфы знают, когда кто-то из них в опасности; знают, когда вервольф умирает. Когда мой приемный отец покончил с собой, его тело долго искали, но стая знала, где искать. И я видела, как Адам призывает к себе стаю не только голосом, видела, как стая помогла ему избавиться от действия серебра, которое в противном случае убило бы его.

Я не сознавала, что Адам не просто так объявил меня своей парой, — не понимала до тех пор, пока не помогла Уоррену обуздать его волка: сам Уоррен был для этого слишком слаб. Тогда я обрадовалась, но не задумалась.

У меня заболела голова: такое со мной бывает от страха.

— Повтори и говори ясней.

— Объявив тебя своей парой, он пригласил тебя присоединиться к нам. Предложил тебе заполнить место, остававшееся пустым. Такое предложение — проявление слабости. Адам все держит в себе, но при этом один страдает от последствий своей слабости. Его волк знает об этой слабости, о месте, откуда может прийти опасность для всех нас, и потому он постоянно настороже, на грани срыва — все время. Мы это чувствуем и реагируем на это. — Она напряженно улыбнулась. — Вот почему я была так нелюбезна с тобой, когда Адам велел мне охранять тебя от вампиров. Я думала, ты играешь, а нас заставишь платить за проигрыш.

Нет. Никаких игр. Просто паника. Кого бы я ни выбрала: Адама или Сэмюэля, — я потеряю второго. А этого я не могла перенести.

— Все мы зависим от Альфы в своей способности жить с людьми, — сказала Хани. — У некоторых волков Адама жены — обычные женщины. Его сила воли помогает нам держать себя под контролем, особенно когда луна становится полной.