Мар. Щит императора - Александра Лисина

Его величество, похоже, тоже об этом вспомнил, но вместо того, чтобы заняться тем, на что еще хватало время, он впервые за целый день обратил на меня внимание и, повернув голову, бросил:

– Я должен закончить с документами сегодня. Это займет два часа.

Я промолчал, не совсем поняв, зачем он это сказал. Режим дня был ему прекрасно известен, поблажек я не делал, за очень редким исключением. И за прошедшие месяцы у Карриана не раз была возможность в этом убедиться. Однако при этом я помнил, что из-за меня император был целых четыре дня не в состоянии заниматься текущими делами. И хорошо понимал, что так или иначе их следовало наверстывать.

– Что вы хотите от меня, сир? – наконец, спросил я, испытывая некоторую неловкость от мысли, что этот разговор, по сути, был первым за долгие месяцы службы.

– Дай мне закончить.

Я собрался было вежливо отказать, но тут его величество посмотрел на меня прямо, и мы ненадолго пересеклись взглядами.

Он не просил. Как не просил ни у кого и никогда, потому что просить, как и приносить извинения, не подобало великому императору. Но вместе с тем я вдруг понял, что это именно просьба – осторожная, не высказанная до конца и, пожалуй, первая за время нашего знакомства. А еще запоздало сообразил, что сегодня не почувствовал на тренировке знакомого напряжения. Император был быстр, ожидаемо силен, в меру жесток. Как и всегда, он работал в полную силу… но при этом я не ощутил того бешенства, которое сопровождало наши поединки раньше. Сегодня это был просто бой. Обычная, хотя и ожесточенная, схватка. Но в ней больше не ощущалось ненависти и желания убивать.

И это было непонятно.

– Хорошо, – медленно проговорил я, пытаясь понять, что же именно между нами происходит. – Но завтра я разбужу вас позже на столько же времени, на сколько вы задержитесь сейчас.

Карриан молча отвернулся, и больше мы в тот вечер не разговаривали. Тем не менее, когда последний указ был просмотрен и подписан, его величество действительно поднялся из-за стола, сходил в душ и без единого слова забрался в постель.

Поскольку дверь он за собой не закрыл, то я видел все его перемещения не только по ауре, но и обычным зрением. Убедившись, что император не юлит и действительно собрался спать, я решил его не усыплять, ведь сейчас в этом не было необходимости. Обойдя кабинет и погасив свет, за исключением небольшого светильника у входа, я взял с полки первую попавшуюся книгу, устроился на кушетке и твердо вознамерился дождаться, когда Карриан уснет, прежде чем заняться своими делами.

Однако ни через десять, ни через пятнадцать минут, ни через полчаса аура императора не потеряла своей привычной яркости. Его величество ворочался, кровать под его массивным телом то и дело поскрипывала. Я даже погасил до конца свет, решив, что повелителю это мешает. А когда и темнота не спасла ситуацию, поднялся с кушетки, подошел к двери, намереваясь ее закрыть, и изрядно удивился, услышав из темноты недовольное:

– И сколько ты еще собираешься тут торчать?

– Пока вы не уснете, ваше величество.

– Долго же тебе придется ждать. Похоже, я разучился засыпать самостоятельно.

Я замер, так и не выпустив дверную ручку из рук.

– Простите, сир… разве к этому может развиться привыкание?

– У Тизара спроси, – раздраженно отозвался император. – На мне никто прежде не испытывал стабилизирующие заклятия, да еще таким варварским способом.

– Можно уменьшить интенсивность воздействия, – после недолгого раздумья предложил я, слегка растерявшись от таких новостей. – И потихоньку снижать его до тех пор, пока вы не вспомните, как засыпать самостоятельно.

– Давай мы больше не будем сегодня экспериментировать?

– Как прикажете, сир, – пожал плечами я и, вытянув из стены самую тонкую и слабую нить, осторожно подключил к ауре императора.

Карриан тут же затих, а его аура наконец потускнела. Но известие о том, что из-за принудительного усыпления император начал мучиться бессонницей, вынудила меня повременить с остальными делами и вплотную заняться изучением этого вопроса. Промаявшись остаток ночи, я так и этак крутил на соседних нитях петли и узелки, пытаясь рассчитать силу воздействия так, чтобы можно было отучить императора засыпать только под воздействием заклинания. И с завтрашнего дня решил начать уменьшать дозу воздействия, чтобы свести на нет побочные эффекты.

Насчет сроков слово я сдержал, поэтому свои шесть часов его величество все же проспал. Поутру он снова встал раздраженным, однако не таким злым, как частенько бывало. Тренировка и в этот день прошла спокойно. По роже от него я получил всего разок, да и то по касательной, поэтому кровью ничего не испачкал, зеленой нитью не воспользовался. А стоя в душе, вдруг задумался над тем, что Карриану все же стоило сделать эпиляцию.

Интересно, магией его можно будет облагородить? Или же это исключительно прерогатива бритвы?

Задумчиво почесав подбородок и обнаружив на нем жесткие волоски, я аж крякнул от удивления и на какое-то время мысли об эпиляции его величества покинули мою дурную голову. Похоже, пришла пора самому начинать бриться, вот незадача. У кого бы совета спросить… или ненужную растительность можно просто спалить? Вон, как меня камин-то обновил – двое суток ни одной волосинки на морде не было. Но видимо в нем-то мой юношеский пушок и сгорел. А вместо него начала отрастать положенная каждому нормальному мужику щетина.

– Что, любуешься? – скупо усмехнулся его величество, когда я отыскал в раздевалке зеркало и задумчиво в него уставился.

Я снова поскреб колючий подбородок.

– Да нет. Думаю, что мне делать с этим безобразием. Вам-то хорошо. У вас уже опыт… а у меня за эту стерню маска будет цепляться.

– Так возьми и сбрей.

Мне в голову со свистом полетел невесть откуда взявшийся нож. Машинально уклонившись, я перехватил его прямо в полете и, оценив качество заточки, фыркнул.

– Варварство какое…

После чего выдернул из стены сразу две нити – синюю и красную. Выпил почти досуха сначала первую, направив энергию циркулировать вокруг башки, затем подсоединился ко второй. Слегка прищурился, когда над головой ярко полыхнуло. После чего провел ладонью по идеально гладкому черепу, с которого ссыпался пепел, и хмыкнул.

– Вот так намного лучше.

Император на это ничего не сказал, но оглядел меня с нескрываемым подозрением. По-видимому, такой радикальный способ бритья оказался ему незнаком. Но вопросов он не стал задавать ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… и лишь по истечение двух недель, вдосталь насмотревшись на мою безупречно гладкую физиономию, соизволил поинтересоваться:

– Как ты это делаешь?

Это был несомненный прогресс. До этого дня его величество все больше молчал или приказывал. Разговаривал, как шпион под пытками – неохотно, с трудом выдавливая из себя предложения. Переговоров это не касалось – для дела у его императорского величества всегда находились и слова, и нужный тон. А вот так, в обычное время, он почему-то не позволял себе быть «как все». Неизменно напряженный, настороженный, словно хищник, почуявший западню. А ведь я так старался избавить его от лишних трудностей. Так тщательно избегал ситуаций, которые могли его спровоцировать. Так аккуратно помогал уснуть, а затем не менее аккуратно будил, в конце концов добившись того, что для спокойного сна стало достаточно лишь небольшого магического «толчка».