Колдовской оберег - Алина Егорова

– Зайчик, приготовь мне кофе, – томно потягиваясь, произнесла Юля.

Зайчик, привыкший к тому, что все всегда готовили для него, пришел в замешательство. Не будучи дураком, он догадался, что это, наверное, так полагается, принести девушке кофе в постель. Нацепив на босу ногу тапки, он пошлепал на кухню. Там хлопал дверцами шкафчиков, чем-то долго шуршал и вернулся в комнату.

– А чай не пойдет? Я только чай нашел.

– Давай чай, – покладисто согласилась Юля.

Тема опять исчез, чтобы хлопотать на кухне.

– Вот! – торжественно вошел он минут через пятнадцать, обжигаясь о горячую чашку с петухами и торчащей из нее ниточкой от чайного пакетика.

– Фи, холодный какой! – фыркнула девушка, сделав глоток. – Пожрать что-нибудь есть?

Еды не было. Артем только что втихаря съел оставленные матерью блинчики.

Полина Тимофеевна всегда с утра готовила для сына, и всегда одну порцию, чтобы еда не залеживалась и была свежей, а вечером она обычно успевала приготовить ему ужин. Ввиду того, что в доме поселилась нежелательная гостья, Полина Тимофеевна не стала готовить для сына обед – чтобы Юле не досталось! Она даже продукты в этот раз купила впритык. Пусть знает, дармоедка, что никто ее тут обхаживать не станет, и поскорей выметается.

– Ты есть хочешь? – фальшиво удивился Артем. Он решил сыграть на том, что девушки обычно любят изображать из себя эфирные создания, питающиеся воздухом, но Юля была не такой. Она нисколько не стеснялась своего здорового аппетита.

– Ну ты прикололся. Сам че, в топку че-нибудь бросить не хошь?

– Нет пока, – пробормотал Артем. До него стало доходить, что девушку придется содержать, а к этому он был не готов. Ему самому денег не хватало. В конторе, где он подвизался оператором базы данных, платили мало, но зато стабильно и требовали по минимуму. Можно было опаздывать, уходить раньше, зависать в социальных сетях, и никто за безделье на вид не ставил, словом, работа – не бей лежачего.

Артем знал пары, где мужчина обеспечивал семью, и думал, что у него тоже когда-нибудь будет так же. Но это потом, в будущем. Он так же знал пары, где оба работали и зарабатывали одинаково. Ему такой вариант нравился больше, и он рассчитывал, что Юля по умолчанию разделит с ним его взгляды на совместную жизнь. Надо с ней ненавязчиво обсудить эту тему, запоздало подумал Артем.

– А чего бы ты хотела? – издалека начал он.

– Ну… пиццу, например. Или суши. А лучше шашлык. Слышь, давай закажем чего-нибудь, а то кишки в гармошку сворачиваются.

Юля полезла в Интернет и живо нашла номера телефонов пиццерий. Артем не успел рта раскрыть, как она уже позвонила по одному из них и продиктовала заказ.

– Слышь, номер хаты какой? – спросила она у Артема.

– Двадцать шесть, – признался он, с ужасом прикидывая, как расплачиваться с курьером. У него были кое-какие деньги, но вот так их растранжирить Артему представлялось кощунством. Ведь это его рубли, кровно заработанные! Он ради них, превозмогая себя, каждое утро поднимается с постели, едет через весь город и до вечера торчит в душной комнатенке. И это все для того, чтобы какая-то дура пустила их на ветер? Никогда! Артем метнул на подругу испепеляющий взгляд. Ему хотелось сказать «нет» – потребовать, чтобы Юля, наконец, вспомнила, кто она такая, и оставила бы свои барские замашки. Права мама, ох права! Девка без царя в голове. Глухая провинция!

Артем все-таки был воспитан строгой, интеллигентной мамой, не допускающей повышенных тонов, поэтому высказать свои претензии у него получилось неубедительно.

– Юля, может, все-таки сами что-нибудь приготовим?

– Ну, иди готовь, кулинар, – насмешливо произнесла она.

– Все равно уже ты еду заказала, – парировал Артем. Он никак не ожидал такого поворота – ведь готовить должна женщина!

– Вот, доперло!

В семь часов приходила с работы Полина Тимофеевна и портила им настроение уже одним своим присутствием. «Ну вот, опять приперлась старая карга и будет кривить рожу по любому поводу и без него», – думала Юля. «Мама пришла, как не вовремя! Зато, может, принесла что-нибудь вкусненькое?» – думал Артем и спешил ей навстречу, чтобы заглянуть в сумки.

– Она еще здесь? – вопросительно смотрела на сына Полина Тимофеевна, пока тот доставал со дна сумки глазированный сырок. К неудовольствию женщины, под вешалкой оставались валяться вульгарные босоножки на платформе.

– Да, она в комнате. Что у нас на ужин?

– Ничего! Видишь, я только пришла. А твоя девица могла бы что-нибудь приготовить, раз дома сидит.

– Мам, ну ты же знаешь, что лучше тебя никто не готовит, – подольстился Артем. Он давно умело играл на слабостях матери.

У Полины Тимофеевны было лишь две отрады – сын Темочка, которого она с детства холила и лелеяла, за что тот, по ее мнению, по гроб жизни ей обязан, и прошлое, сосредоточенное в старом бархатном альбоме с фотографиями, картонные страницы с прорезями которого она часто перелистывала. С фотографий смотрела ее родня: тети, дяди, двоюродные и троюродные братья с сестрами, дедушки, бабушки и, конечно же, родители.

Она любила вечерами сидеть в кресле с томиком Тургенева, бокалом клюквенной настойки на столике и фотоальбомом на коленях. Читала классика медленно и вдумчиво, так же как и пила настойку, затем откладывала книгу в сторону, открывала альбом и вспоминала былое. В той ее хорошей жизни были поездки в Крым, семейные обеды, походы в гости. И все было красиво, с соблюдением всех правил: на пляж только в хлопке – никакого шелка, беседы в обществе лишь светские, ходить под руку со спутником с правой стороны (если только он не военный) – мужчина в стране с правосторонним движением должен идти слева и заслонять женщину от встречного потока. А сейчас что творится? Как упростились нравы! И поговорить теперь не с кем, чтобы речь собеседника не резала слух. Даже сын – уж воспитывала его, воспитывала, а он все равно набрался чудовищных выражений и неправильно употребляет слова. Теперь только и остается, что общаться с книгами и с зеркалом под бокал клюквенной настойки.

Выросшая в интеллигентной семье, Полина Тимофеевна отличалась хорошими манерами и безупречным вкусом. Немногословная, с прямой осанкой, аккуратно убранными волосами, в строгом домашнем платье, Полина Тимофеевна держалась царицей. Она говорила мало, обходясь лаконичными фразами и выразительным взглядом прозрачных, как у рыбы, глаз.

На работе, в фирме – поставщике бытовой техники, Полина Тимофеевна тоже держалась строго. Никаких фамильярностей и разговоров на личные темы не допускала. Она была выше их всех – молодежи, едва одолевшей школьную программу, если судить по ее скудному словарному запасу, и старшего поколения – женщин в летах, всю жизнь прозябавших в каких-нибудь конторах на должностях не выше техника, к пенсии перебравшихся в эту фирму ради большей зарплаты. Она-то в своей жизни достигла многого: защитила диссертацию, заведовала кафедрой, пользовалась уважением. А что было у них? Ничего! И самое страшное, их это устраивает. Приходят на работу чаи гонять и языками молоть. А как себя ведут – это тихий ужас! Как бабы на базаре: склоки устраивают из-за всякой ерунды, сплетничают и говорят такие глупости, что невозможно слушать. По телефону в полный голос обсуждают личные дела, долго и со всеми подробностями. Выйди ты в коридор, поговори, раз невмоготу молчать. Нет, надо при всех, чтобы все были в курсе. И делают это нарочно, чтобы привлечь к себе внимание, ибо больше нечем. Какая серость и неуважение к окружающим! Провинция, глухая провинция! А одеваются как?! Словно на колхозную дискотеку, а не на работу. Те, что постарше, еще соблюдают рамки приличия, а женщины до сорока мнят себя юными девами. Одна такая – Люся. Так и представляется всем, не Людмилой Павловной, как полагается, и не Людмилой, а Люсей, даже когда разговаривает по телефону с незнакомыми людьми. Этой Люсе тридцать с хвостиком, а она все Люся. И тут дело не в возрасте, а в воспитании. Сама Полина Тимофеевна, даже будучи школьницей, всегда представлялась полным именем. Ни в коем случае не Полей и уж тем более не Полечкой. И в этом не было ни капли высокомерия, а наоборот – проявление уважения. Этому ее учили в семье. Сейчас мало кто получает хорошее воспитание, его отсутствие маскируют под фальшивую демократичность, говорят: будь проще, к тебе потянутся. Все перевернули с ног на голову! Это как раз тот случай, когда простота хуже воровства.