Парижские подробности, или Неуловимый Париж - Михаил Герман

Не скажу, что способен принять это целиком, – мы слишком серьезны. Картины и люди, жертвы, герои и палачи галантного века теснятся в памяти, и я не в силах думать о них с этой благословенной вольной иронией. Но «коронованный разум» Франции в отношении истории давно доказал свою высоту. И правы, вероятно, французы, утверждая словом и делом, что единственная возможная альтернатива педантичному морализированию и фанатизму – это веселая свобода разумных людей.

В кафе близ канала Сен-Мартен

Для французов действительно ничего не важно кроме повседневной жизни и земли что им ее дает. ‹…› Все что делает человек каждый день внушительно и важно[120].

Гертруда Стайн

Я сидел за столом, уставленным теми вкусными вещами, которые производит Франция для любителей тонкой еды. Я ел шартрский паштет[121], которого одного достаточно, чтобы любить отечество.

Анатоль Франс

Великолепный «Прокоп» первым кафе все же не был.

В царствование Людовика XIV Великого, а именно в 1672 году, армянин по имени Арутюн, во Франции ставший Паскалем, открыл на Сен-Жерменской ярмарке «Дом кофе» («Maison de caffé»[122]), или просто «Кафе»[123]. Этим он, сам того не ведая, заложил один из краеугольных камней того, что во Франции называют le train-train de la vie journalière (повседневная жизнь).

Официантка на Монмартре

Правда, в Париже и до Паскаля слыхали о кофе. Еще в 1640-е годы «каове» (cahove)[124]привозили из Турции и Венеции, и кардинал Мазарини в 1660-м специально выписал из Италии синьора Море, известного умением варить экзотический напиток. А в 1669-м посол Оттоманской Порты Сулейман-ага ввел в аристократических салонах Парижа настоящую моду на кофе.

Но только мсье Паскаль устроил именно кафе, хотя более походило оно на скромную лавку. Сначала на ярмарке, затем на набережной Эколь (ныне часть набережной Лувра) рядом с Сен-Жермен-л’Осеруа. Кофе стоил дорого – два су и шесть денье за чашку, его еще не успели распробовать и полюбить и пили скорее как лечебный напиток. Потом приехавший из Исфахана некий Грегуар открыл кафе близ «Комеди-Франсез», а когда театр переехал с улицы Мазарини на улицу Фоссе-Сен-Жермен, Грегуар переехал вслед за ним. Были тогда и бродячие продавцы кофе («турецкого ликера»), они носили с собой кофейник и жаровню.

«Геральдика» кафе

Но подлинный триумф и репутация первооткрывателя достались уже известному нам бедному сицилийскому дворянину Франческо Прокопио деи Кольтелли. Сначала он помогал Паскалю, а накопив денег, открыл в 1686 году и собственное кафе на улице Ансьен-Комеди, то самое, о котором шла речь в предыдущей главе. Правда, теперь заведение называется «Кафе. Ресторан», но нынешняя горделивая вывеска «Le Procope. Fondé en 1686» («„Прокоп“. Основан в 1686») напоминает о прошлом, когда кофе, шоколад, ликеры, шербеты, отличное итальянское мороженое и пышное убранство принесли хозяину не только барыши, но и славу.

«Кафе – чрезвычайно приятное место, где можно видеть разных людей и разные характеры. Молодых изящных кавалеров, весело проводящих время; равно и ученых господ, приходящих сюда, дабы избавиться от усталости кабинетных занятий; и иных, чья серьезность и дородность является главным их достоинством. Они-то обычно и заставляют замолкать других, хвалят то, что заслуживает порицания, и бранят то, что заслуживает похвалы», – писал в книге «Газеты и литературные критики XVIII века» Поль Лакруа[125].

В 1720-х в Париже уже более трехсот кафе.

«Парижские кафе были в большинстве своем великолепно обставлены мраморными столиками, украшены зеркалами и хрустальными люстрами, где множество достойных (honnêtes – автор имеет в виду высшее сословие. – М. Г.) людей города собираются скорее для приятной беседы и обмена новостями, нежели ради тех напитков, которые здесь приготовляются хуже, чем дома… ‹…›…и даже дамы из высшего общества останавливают у самых известных кафе свои кареты, к дверцам которых им подают кофе в серебряных чашках», – свидетельствует знаменитый «Словарь коммерции» Савари[126]. «В кафе ходят достойные люди, которые хотят отдохнуть от дневных дел. Здесь узнают новости – кто из разговоров, кто из газет. Здесь никому не мешают подозрительные субъекты, дурные нравы, наглецы, солдаты, слуги, никто из тех, кто мог бы нарушить спокойствие в обществе».

Но не сразу кафе стало тем столь же привычным, сколь и завораживающим местом, олицетворяющим Париж, его прохладный уют, его демократизм и многие другие удивительные качества. Для этого понадобился почти век.

Кафе XIX столетия были просторными, с высокими потолками, многочисленными зеркалами, случалось, и с колоннами. Мужчины, с сигарами и трубками, играли в бильбоке и бильярд; дамы, тем паче светские, редко здесь бывали. Дешевые кабачки, где веселились, а порой и дрались по пьяному делу люди низшего сословия и просто бандиты, тоже не напоминали веселые нынешние кафе.

В ту пору, как и в век пудреных париков, простолюдин не заходил туда, где сидели богатые, хорошо одетые люди (honnêtes), а дворяне если и заглядывали в сомнительные заведения, то в поисках приключений или пикантных знакомств, как благородный принц Герольштейнский, известный парижскому дну просто как мсье Родольф[127]. Теперь кафе, о чем уже говорилось, несравненно демократичнее.