Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - Сергей Лапшин

Насторожившись, я схватил бинокль и поднес его к глазам. Что-то мелькнуло буквально на краю поля зрения. Знаете, как бывает, когда улавливаешь движение, не замечая при этом ни фигуры, ничего. Просто какой-то инфернальный след.

Едва посмотрев в бинокль, я чуть не выронил его. Вздрогнул всем телом и непроизвольно громко сглотнул скопившуюся во рту слюну.

Цепочка вооруженных людей, обряженных в камуфляж, пыталась передвигаться скрытно, держась редкого липового леса.

Не выпуская из рук бинокль, я присел, нашарив под столом телефонный аппарат, крутанул ручку несколько раз, снял трубку и с волнением произнес:

– Алло!

Несколько секунд спустя, показавшихся мне вечностью, трубка ожила:

– Докладывай!

– Наблюдаю вооруженных людей, человек пятьдесят, не меньше! – с огромным облегчением вывалил я информацию.

– Далеко? – спустя пару мгновений поинтересовался мой собеседник.

– Да метров… ну, триста им до меня. В лесу, который идет к дороге с моей стороны.

– Продолжай наблюдение, – тут же принял решение Коздоев, – я сейчас подойду к тебе. Огня не открывай, дождись меня. И не паникуй. Конец связи.

– Конец, – проговорил я в трубку, почувствовав, что покрылся краской смущения. Вроде бы и голос не дрожал, как же он догадался?

Скопившись в лесочке, вооруженные люди, кто бы они ни были, устроили привал. Или, что вернее всего, предприняли контрнаблюдение, поскольку я неоднократно ловил сверкание солнечных зайчиков с их стороны. Сто процентов – пытались рассмотреть село в бинокли.

Я подобного палева не опасался. Находясь в тени под крышей, я мог наблюдать лес сколько угодно душе, – солнце не попадало на оптику бинокля, соответственно, не было и солнечных бликов.

Первоначальная растерянность прошла. Я даже зарядил карабин, ни на секунду не выпуская из поля зрения приближающийся отряд, и снял оружие с предохранителя. Иными словами, подготовился.

– Свои! – во избежание недоразумения, крикнул мне снизу Коздоев. Затем как-то гимнастически красиво и неслышно забрался на чердак, подобрался ближе и присел рядом со мной. – Давай сюда! – кавказец требовательно забрал у меня бинокль и тут же прильнул к окулярам. – Ага, вижу… – пробормотал он… – Ну, да это не страшно. Это ерунда…

Услышав столь странное суждение, я с недоумением покосился на нежданного напарника. Нет, я давно знаю о самоуверенности представителей кавказских народов, однако не подозревал, что она настолько велика! Это же надо – назвать ерундой вооруженный отряд, целеустремленно двигающийся на нас четверых!

Тем временем Коздоев, не обращая на меня никакого внимания, установил пулемет на сошки и, поколдовав с ним некоторое время, зарядил. Прильнул к прицелу, примериваясь, и переместился ближе к одной из дырок в жестяной крыше.

– Стрелять умеешь? – поинтересовался, не отрываясь от пулемета.

Я кивнул, но сообразив, что будет лучше свои мысли озвучить, произнес:

– Да, вроде бы умею.

– Тогда позицию себе выбери. Подальше от меня. Целься в крайних. Тех, кто бежит или наступает с краю, понял?

– Понял. – Мне оставалось лишь согласиться. Отойдя от распластавшегося на полу Коздоева, я занял место в углу чердака, пристроившись в глубине, подальше от широкого и большого пролома. Заметить меня было мудрено. Клыков, проведший со мной несколько теоретических и практических занятий, крепко-накрепко велел запомнить главное – будь по возможности наиболее скрытен.

– Э-э… а упор? – потупив пару минут, все же спросил я. Стрелять стоя, на мой взгляд, было бы верхом самонадеянности. В то же время я не видел ничего, что мог бы перетащить к занятой позиции и использовать для более меткой стрельбы.

– На колено присядь – посоветовал, не отрываясь от пулемета, Коздоев и добавил: – Внимание. Движение. Стреляешь после меня.

И вот тут меня пробрало… Опустившись на одно колено, я почувствовал, как сильно у меня дрожат руки. Скосил взгляд на Коздоева и с завистью отметил его уверенно-напряженную позу, будто бы заснятую фотографом на какую-нибудь передовицу про классического пулеметчика. Я-то наверняка выглядел сейчас не столь козырно.

Неожиданно Коздоев вздрогнул и тут же затрясся всем телом. В уши ударила резкая, неимоверно быстрая трещотка пулемета. Опомнившись, я оторвал взгляд от красноармейца и посмотрел, что творилось снаружи.

Немцы (ну а кто же еще?) постарались легкой перебежкой добраться до окраины села. Неорганизованной толпой они просто рванули от леса напрямик, к заросшим садам и огородам. Решение, на мой взгляд, спорное. Все же открытая местность, под огнем – рисково. Можно было бы придумать и какие-то другие, более разумные варианты.

Меж тем едва перед противником расцвели густые султанчики попаданий, немцы, будто по команде, мгновенно залегли.

– Цель – пулемет на краю! – крикнул мне Коздоев, выводя из уютной роли стороннего наблюдателя. Поморщившись, я прильнул щекой к ложу карабина и подвел прицел к двум суетящимся немцам. В руках одного из них был такой же пулемет, что работал сейчас в нескольких метрах от меня. Второй номер, как-то чудно вертясь, сбрасывал с себя ленты, которыми был опоясан, словно революционный матрос. Пулеметчик же, широко раскинув ноги и прижав к плечу приклад, дергал дулом в разные стороны, до конца не понимая, откуда ведется огонь.

В голове у меня завертелись какие-то цифры. Целясь в лежащую фигуру, я с трудом пытался вспомнить, как же Клыков учил меня наводить. Вроде бы выше. Или наоборот, брать ниже?

Короткий треск. Через секунду еще один. Недоуменно взглянув на своего напарника, я понял, что стреляет не он. Чертыхаясь, Коздоев дергал затвор: наверное, застрял патрон. Тем не менее немец, бывший секунду назад в моем прицеле, дернулся, отваливаясь от оружия, и закрутился волчком на земле.

Снова прострекотала очередь откуда-то со стороны, и пулемет раненого, подпрыгнув, опрокинулся. Из тела пулеметчика полетели какие-то ошметки. Второй номер, прижавшись к земле, подполз к убитому. Толкнул его в сторону и, ухватив пулемет за приклад, потащил на себя, стремясь скрыться за трупом. Решив не мудрить и понимая, что больше оттягивать просто не получится, я навел прицел на копошащегося немца и медленно потянул спусковой крючок.

– Цель – справа с краю, одиночный стрелок! – выкрикнул Коздоев, заставив меня вздрогнуть. Подчинившись команде, я немного повернулся и тут же обнаружил солдата, о котором говорил мой напарник. Немец, прижавшись к земле, рьяно жестикулировал, тыча пальцем практически в нашу сторону. Похоже, Коздоев в первую очередь старался уничтожить тех, кто мог нести угрозу непосредственно нам. Пулеметчики, а вот теперь и какой-то зоркий боец.

Я прильнул к прицелу, наводя его на указанную цель. И по положению затвора осознал, что, не отдавая себе отчета, дослал патрон, снова приготовив оружие к стрельбе.