Декстер мертв - Джеффри Линдсей

С другой стороны, если долго валяться на зефирном матрасе, рано или поздно меня настигнут другие чудища, так что выбор невелик. Так я в нерешительности и лежал на мягкой до неприличия кровати. Если не двигаться – почти удобно. Посреди ночи тело мое само собой изогнулось, так что колени теперь располагались до странности близко к голове. Не так уж плохо – почти как лежать в гамаке. (По крайней мере моряки не жалуются. Не сказать, чтоб я уж очень часто встречал моряков, но, будь гамаки такими неудобными, кто-нибудь бы обязательно проговорился.)

Я лежал как в воду опущенный, и в голове моей крутились мрачные сонные мысли. Я покряхтел и даже, можно сказать, надул губы. В конце концов тихий, но уверенный голосок из глубины моего сознания – назойливый шепот, так часто указывавший мне путь, краеугольный камень моего бытия, мой жизненный компас – обратился ко мне. Он никогда не ошибается, никогда меня не подводит… И сейчас он мягко, но настойчиво произнес: «Кушать».

«И снова он глаголет истину», – подумал я. Я и вправду проголодался. Причем ужасно. Если природа и лишила меня совести, то аппетитом наделила вдвойне. Именно он зачастую и движет мной. С неожиданной паникой я подскочил на месте, вспомнив, что вчера так и не поужинал. О чем я только думал? Так нельзя. Стыд и позор тебе, Декстер.

Со звенящим в ушах чувством долга я вдруг вспомнил, что за завтраком должен встретиться с Брайаном. Я посмотрел на часы. 7:15. Времени навалом, хотя, с другой стороны, не помешает приехать в кафе пораньше и подкрепиться сразу. Я сел. Точнее, попытался сесть: кровать обволокла меня своим губчатым существом и сжала смертельной хваткой. Я брыкался, боролся, наконец перевернулся на бок – и тут кровать выплюнула меня прямо на пол. Я больно ударился левым локтем и правым коленом. Корчась от боли, я краем сознания отметил, что пол приятно жесткий и, возможно, следующую ночь стоит провести на нем. Я приподнялся. Стало еще больнее. Вчерашние упражнения с трупами и ночные объятия зефирного матраса не лучшим образом отразились на моей спине. Я потянулся, разминая позвоночник, сделал пару упражнений и только тогда смог подняться и дойти до ванной. «Стоит только принять горячий душ, – думал я, – и мышцы расслабятся, оживут».

К сожалению, мне не дано было убедиться в верности моей мысли: из душа текла лишь тонкая струйка ржавой теплой воды. Сжав зубы, я встал под нее. По крайней мере я хотя бы немного проснулся и настроился на новый ужасный день.

Выбравшись из душа, я, весь мокрый, огляделся в поисках полотенца. Нашлось одно-единственное. Для рук. С грехом пополам я высушился, стряхнув воду на пол. Потом облачился в новую одежду: белье, носки, джинсы, пахнущие, гм, джинсами, и в довершение этого шикарного ансамбля – самое модное поло «Уолмарта». Теперь я готов к чему угодно.

Красная машинка, которую я вчера взял напрокат и оставил напротив своих окон, была на месте. Кажется, сегодня удача на моей стороне. Кроме того, ключ по-прежнему подходит к зажиганию – двигатель завелся с первого раза! А жизнь – неплохая штука, когда старается.

Я поехал на север по шоссе ЮС-1, и утреннее движение заставило меня усомниться, успею ли я на встречу вовремя, не то что пораньше. На Двести шестнадцатой улице из огромного грузовика на асфальт высыпались помидоры. Рядом лысый бугай выяснял отношения с хвостатым коротышкой. Тот, казалось, побеждал. По лодыжку в помидорах, они обменивались ударами, а мимо с любопытством ползли машины.

Я не истукан и понимаю, почему все с таким интересом вылупились на этот спектакль: ну и что, что несколько тысяч человек опаздывают на работу, вдруг скандалисты упадут в помидорную жижу ровно тогда, когда ты проезжаешь мимо?… Но именно оттого, что я не истукан, голод цепкой хваткой сжал мой желудок. И тогда я сделал то, что называется «Майами-финт»: я объехал пробку справа, двумя колесами съехав с дороги, и свернул в ближайший переулок. Десятки сердитых машин взвыли мне вслед, но я не обратил на них внимания. По традиции следовало, конечно, проводить их средним пальцем, но я решил не терять лица и просто усмехнулся. В конце концов, именно здесь я учился водить. Свои права я знаю.

Петляя по улочкам, я проехал еще полмили на север, а потом вернулся на шоссе. Здесь машин было меньше, оттого что основной поток сдержал помидорный инцидент. Вскоре я остановился перед кафе. До встречи оставалось тринадцать минут. Брайана видно не было, поэтому я заказал большой кофе, два фигурных пончика и сел на диван в дальнем конце зала лицом к двери.

Я успел прожевать полтора пончика, когда пришел Брайан. Он осторожно, но невзначай огляделся, потом купил большой кофе и два кремовых пончика с разноцветной присыпкой и сел напротив меня.

– М-м, – буркнул он, откусив от одного большой кусок.

– Серьезно, Брайан? – хмыкнул я. – С присыпкой? Второе детство заиграло?

Он улыбнулся; в зубах у него красовалась радужная стружка.

– А что плохого? – пробормотал он, жуя. – У меня и первого-то никогда не было.

– Что ж, – сказал я, с удовлетворением глядя на остатки своего самого обычного пончика, – на вкус и цвет.

– М-хм, – угукнул Брайан и запихнул остаток пончика в рот, запил его глотком кофе и посмотрел на второй. Я тем временем дожевывал собственный и гадал, не покажусь ли обжорой, если возьму еще пару баварских ватрушек. Потом решил остановиться на одной – купил и съел, запивая остатками кофе. Брайан тоже снова сходил к кассе и вернулся с ванильным пончиком в кленовом сиропе. Я смотрел на этот его пончик и, как бывало, размышлял о влиянии наследственности и окружающей среды на вкусы человека.

– Ну, – начал Брайан, потягивая кофе. – С чего начнем?

– Пожалуй, с моего адреса, – ответил я и назвал место своей Шангри-Ла[22].

Брайан кивнул и, глотнув из чашки, весело произнес:

– А теперь о насущных делах. Как будем бороться за свое существование сегодня?

– Без понятия. Только не забывай, что у меня и своих дел невпроворот. Я не хочу обратно в тюрьму.

Брайан изогнул бровь.

– Разумеется, но разве остаться в живых не наш приоритет?

– Дай мне свободу или дай мне смерть[23].

– Боюсь, смерть устроить гораздо проще, – заметил Брайан, качая головой.

– Возможно, – согласился я. – Но надо что-то делать.

– Что ж, пожалуй, в тюрьме от тебя толку мало.

– Я о том же.

Брайан шутливо погрозил мне пальцем.

– Но рано или поздно эти наши разные приоритеты ни к чему хорошему не приведут.

– Тогда придется их как-то объединить, – весело заметил я и представил, как армия наркоторговцев окружает Андерсона. Счастливый конец для всех, даже для самого Андерсона, ведь его проводят на тот свет как героя (чего он, к слову, ни капли не заслуживает). – Но не знаю, много ли пользы я принесу тебе на свободе, Брайан. В смысле, я даже оружие носить не могу. Так каков план?