Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Игорь Карде

Генерала Власова решили не беспокоить – пусть себе отдыхает, спит. Если появится опасность, тогда – да, разбудим, конечно… А так – незачем его тревожить, только-только уснул.

По приказу Мешкова красноармейцы рассредоточились вокруг машин, заняли оборону. Хотя передовая находилась довольно далеко, но мало ли что… Не раз уже бывало – немецкие диверсанты просачивались сквозь наши позиции, нападали на обозы и грузовики с боеприпасами. А еще убивали бойцов и командиров, захватывали вестовых, резали телефонные провода… В общем, вредили, как могли.

И надо исключить любую возможность попадания генерала Власова в плен. Поэтому на всякий случай решили выставить по краю рощицы дозорных – пусть смотрят, наблюдают. Сам Иван залег с ручным пулеметом на небольшом холмике у старой сосны, откуда хорошо просматривались все подходы. Благо впереди находилось пустое поле и видно было прекрасно. Если фрицы полезут, он их заметит и даст сигнал к бою…

Мешков установил пулемет на сошки и лег поудобнее на пригретую солнцем траву. Хорошо бы так и валяться все время! И чтобы никаких фрицев… Компанию ему вскоре составил младший сержант Кислицын, тоже человек достаточно опытный, повоевавший. Неторопливый, уверенный в себе, настоящий боец, в общем.

– Ждем «шарманщиков», – со знанием дела констатировал Кислицын, – скоро прилетят и завоют! Тогда хоть уши затыкай!

Иван кивнул: знаю, сам не раз лежал под их бомбами. Как начнет «лаптежник» пикировать, как завоет его «иерихонская труба»… У молодых, необстрелянных бойцов нервы не выдерживали, и они, зажав уши, с криком бежали прочь, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от этого жуткого, невыносимого, сводящего с ума воя! И погибали от пулеметных очередей, которыми их поливали из «юнкерсов»…

У Егора Кислицына нашлась махорка, он угостил Мешкова. Тот с благодарностью взял щепоточку, насыпал на клочок газеты, сделал себе «козью ножку». Давненько не курил! С удовольствием затянулся и тут же закашлялся – забористый самосад!

– Хорошая у тебя махра, браток, продирает до самых кишок, – похвалил табак Мешков, – у меня такая же была, да жаль – вся вышла…

Они разговорились. Иван с радостью узнал, что Егор Кислицын родом из тех же краев, что и он сам. Земляки! После этого общение пошло уже совсем по-простому, по-дружески.

Кислицын воевал с августа 1941 года, отступал от Брянска, был трижды ранен, последний раз – довольно тяжело. Долго валялся в госпиталях, а потом, когда выписали, попал уже на Ленинградский фронт. За проявленное мужество и смелость его поставили охранять командующего армией. Как знак особого доверия…

Иван, в свою очередь, рассказал, где и когда воевал – от Финской до последних боев. Так, покуривая и болтая, они и лежали под деревцами, ожидая налета.

* * *

«Юнкерсы», как и думал капитан Лепс, прилетели довольно скоро. Они, судя по всему, получили строгий приказ – уничтожить конвой. Понятно же, что бронемашина с грузовиком охраны – это не рядовой транспорт, так ездят генералы, командующие корпусами и армиями…

Бомбардировщики покружились над рощицей, выискивая цель, но ничего не нашли. Несколько раз проходили над самыми вершинами елей, едва не задевая макушки, пытались разглядеть каждую кочку, каждый бугорок. Но машины были замаскированы тщательно. Отлично ребята постарались, молодцы!

«Сейчас бы пальнуть из КОРДа, сбить парочку гадов, – думал Матвей Молохов, поглядывая на самолеты, – но нельзя. Владимир Викторович строго-настрого приказал – ни в коем случае не стрелять. Чтобы не демаскировать себя…»

Хотя очень хотелось шмальнуть из пулемета по ближайшему «лаптежнику», попасть в мотор или брюхо… А еще лучше – прямо в кабину, где за оргстеклом четко просматривалась голова летчика в черном, кожаном, похожем на яйцо шлеме…

«Юнкерсы» нервно порыскали над рощей, но никого не нашли. Где же машины, неужели скрылись? Жаль, опять придется бросать бомбы на пустой лес – возвращаться с грузом на аэродром нельзя. Может, другая цель найдется? Чтобы просто так не бомбить…

Самолеты развернулись, начали, как вороны, кружить над полями. И обнаружили несколько повозок с ранеными – ехали в тыловой госпиталь. Вот на них они и обрушили весь свой бомбовый запас. От маленького обоза ничего не осталось – кроме разбитых телег, разбросанных по земле человеческих тел и умирающих в смертельных муках лошадей. Но на рощу, где укрылись машины, не упала ни одна бомба. Казалось бы, все обошлось, можно двигаться дальше, в штаб армии, но…

…Тут случилось именно то, чего так опасался майор Злобин, – появились немецкие автоматчики. Это была одна из тех диверсионных групп, что просачивались в тыл Второй Ударной армии и наносили немалый урон.

Гитлеровцы шли к деревне Островки, где находился штаб 1100-го полка. Расчет был прост – незаметно подобраться к деревне и нанести удар. Они знали, что штаб охраняется плохо – почти всех бойцов бросили на передовую. Даже тыловиков – ездовых, поваров, писарей…

Диверсанты планировали уничтожить штаб и, если повезет, захватить «языка», чтобы допросить. Рассчитывали прежде всего на внезапность удара – быстро напасть и сразу же отойти в лес, скрыться. И ищи их тогда! И этот план, скорее всего, удался бы, если бы в рощице они случайно не наткнулись на генеральский конвой…

Иван издали заметил приближающиеся фигуры и толкнул Кислицына: смотри-ка, фрицы!

– Мать честная, – тихо выругался Егор, – диверсанты! И сколько их!

Иван посмотрел – не менее двух десятков. Почти взвод! Причем вооружены они в основном автоматами, а не обычными винтовками. Да, сразу видно, что это опытные, подготовленные люди…

И тут же Мешков оборвал себя: отставить панику, бывали ситуации и похуже. Позиция у нас хорошая – на холме, да еще под прикрытием толстого пня… Только надо действовать быстро, пока гитлеровцы не заметили…

Он тихо шепнул Кислицыну: «Беги к нашим, доложи майору Злобину. А я пока здесь останусь, задержу фрицев». Егор скрылся в кустах – низко пригнувшись, понесся к броневику.

Мешков решил подпустить диверсантов поближе – чтобы ударить наверняка. Чтобы не промахнуться… Лег поудобнее, уперся плечом в жесткий деревянный приклад «дегтярева», приготовился. Эх, жалко, у него с собой всего один диск, да гранат только пара штук, остальные в машине… Но ничего, он начнет, а там, глядишь, и наши подтянутся, поддержат огнем! Ну, как говорил дед Трофим, с Богом…

Иван прицелился и дал короткую, пробную очередь. Пулеметные сошки сразу же ушли в мягкую, влажную землю, а приклад больно врезался в плечо. Зато ближайший фриц рухнул как подкошенный. «Есть один! – с удовлетворением сказал Иван. – Продолжим…» И дал еще очередь. Еще два немца упали на траву. «Трое», – стал считать про себя Мешков.

Но диверсанты быстро опомнились и рассыпались по полю – упали на траву, слились с землей. «Ага, ученые, знают, как воевать, – понял Иван, – сейчас станут обходить меня…»

И точно – гитлеровцы потихоньку начали окружать Ивана: рывками, короткими перебежками приближались к холму, где он засел с пулеметом. Мешков огрызался короткими очередями – экономил патроны. Вокруг свистели пули, но пока мимо – хорошо прикрывал старый пень. В него и попадала основная часть свинца. От пня в разные стороны летели щепки, но Ивана они не задевали. «Где же наши? – думал Мешков. – Пора бы уже…»