Ад идёт с нами - Александр Гедеон

— Вот, — коротко сказал он, протягивая чип китежцу.

Вся добытая им информация по станции “Иллюзия”, включая допрос сенатора и предателя-особиста перекочевала в руки Рама.

— И что это? — хмуро полюбопытствовал Костас.

— Это то, что подведёт под расстрел убийц моего друга, — сжато пояснил Грэм. — Подозреваю, что дома сейчас из-за этого материала начался не слабый такой дерьмоворот.

— А если я попрошу сдать оружие? — поинтересовался Рам.

Грэм молча достал пистолет из кобуры и положил на стол. Шагнув назад, капитан сцепил руки за спиной и с вызовом уставился на китежцев.

Рам подозрительно глянул на него, но всё же вставил чип в порт.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

В детстве Рам обожал ходить в зоопарк, чтобы полюбоваться на акадийских древесных носух. Забавные зверушки, похожие на белок с волчьими головами, всегда устраивали в вольере невообразимый кавардак, бегая и прыгая разве что не по потолку. Сейчас такой же кавардак творился в голове полковника, только роль носух играли мысли.

То, что он увидел на экране, не укладывалось в рассудок китежца. Сюжет сериала про маньяков, непостижимым образом перекочевавший в реальную жизнь. Нет, Костас и раньше считал, что политики и корпораты одним дерьмом мазаны и вскормлены, но информация на чипе контрразведчика открывала просто чудовищную правду.

“Дерьмоворот”, — полковник открыл следующий файл. — “Нет, это хуже. Это, мать его, дерьмопокалипсис”.

Больше всего китежца поразило не то, насколько глубоко Консорциум запустил руки в правление Союза, а то, какими методами это было сделано. Корпораты перешагнули все границы морали, сделав ставку даже не на примитивных продажных тварей, а на самых настоящих чудовищ. Монстров, на фоне которых даже репликанты казались невинными младенцами.

И не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить два и два, получив неутешительный результат: внезапное поспешное начало операции по захвату Идиллии было вызвано вовсе не боязнью утечки, не попыткой застать врага врасплох, а желанием отвлечь внимание общественности от грядущего скандала. А заодно атака стала отличным способом убрать как можно дальше военных, вполне способных штыками проголосовать за смену правительства.

— Ты слил это доминионцам, — Рам поднял взгляд на контрразведчика.

— Нет, — глядя ему в глаза ответил Грэм. — Я помог им это добыть. И, подозреваю, они уже распотрошили станцию и сделали горячий репортаж с места событий. Уверен, что спешка с атакой на Идиллию связана с тем, что они вбросили данные в СМИ Союза. И дома сейчас нехилое бурление говн.

Тут Рам мог только догадываться. С момента получения приказа о начале операции флот шёл в режиме радиомолчания, почти не имея никакий связи с внешним миром. Лишь в установленное время происходил сеанс связи с Генштабом, да изредка происходил обмен служебной информацией внутри эскадры. Гражданские каналы связи обрубили наглухо, так что о происходящем на планетах Союза никто из участников операции ничего не знал.

Лицо Ракши, просматривавшей данные из-за спины Костаса, словно судорогой свело в гримасе отвращения.

— И почему ты не отдал информацию своему командиру? — спросила она. — Этих дерьмецов взяли бы за задницы по-тихому. Зачем делать такой подарок Доминиону?

— Долгая история… — вздохнул Грэм.

— А мы не торопимся, — намекнул Рам.

Дана согласно кивнула и выжидательно уставилась на контрразведчика.

Нэйв развёл руками — мол, раз так, то я не против, — и начал рассказ о своих похождениях с самого начала. С того момента, как получил приказ выехать к месту посадки капсул с неопознанного корабля. Он рассказал всё — о погоне за Лорэй, о том, как узнал от них про станцию, о том, как был свидетелем нападения на поместье работорговца. Рассказал, как их с Карлом хотели убить наёмники полковника Баны. О гибели Карла, “крысе” в Управлении, попытке выбить самого Грэма подальше комбинацией “пряника” в виде повышения в звании и “кнута” в виде отсылки в дальний гарнизон. Рассказал, как тайком начал собирать информацию о клиентах станции, как встретил Лорэй и с их помощью смог найти и захватить “крысу”, которой оказался не кто иной, как сам начальник отдела собственной безопасности контрразведки.

— В руководстве Управления я больше никому не доверяю, — завершил свой рассказ Нэйв. — Да и список фамилий невелик, к тому же большую часть фигурантов уже ухайдокали. Вот такая вот история. Позволите, а то в горле пересохло?

Он указал глазами на графин с водой.

— Да, пей, — разрешил Костас, переводя взгляд на свою приёмную дочь.

Та невпопад покачала головой, явно всё ещё переваривая услышанное.

— Ты знаешь, я не пылаю любовью к Доминиону, — после паузы произнесла Ракша, — но его поступок понимаю. Лучше так, чем подобные скоты укрепятся в верхушке Союза.

— Да кто б спорил… — вздохнул полковник.

Встав, Костас принялся мерить шагами кабинет, ломая голову над поиском оптимального решения. Сейчас нельзя предавать огласке эту информацию. Дело даже не в том, что офицеры корпоратов моментально попытаются ликвидировать всех, имевших несчастье узнать про эту информацию, а в том, что Корпус начнёт уничтожать себя сам.

Если бы не нападение Доминиона на Эдем, граждане Союза никогда бы не поддержали атаку на Идиллию. Именно тот “акт агрессии” стал толчком, повлиявшим на общественное мнение. И сейчас бойцы Союза хоть и смотрели на корпоратов косо, но считали союзниками, поддержавшими в неравной борьбе с Доминионом. Как там говорили в вербовочных пунктах? Сегодня Эдем, завтра Плимут, а послезавтра и Китеж. Защитим свои дома от доминионской нелюди, не щадящей ни женщин, ни детей!

Если солдаты и офицеры узнают, что на самом деле воюют не за свои дома, а за это дерьмо — начнётся бойня, которой немедленно воспользуются доминионцы. И тогда бойня на Хель покажется Союзу детским праздником. Ибо уж чем-чем, а благородством доминионцы не страдают и не упустят случая уничтожить врага, занятого внутренними склоками.

Рам посмотрел на опустошавшего уже второй стакан контрразведчика. С одной стороны — парень молодец. Даже жаль, что не китежец — такие кадры очень пригодились бы дома. С другой — долбаный упрямый осёл. Деятельный сопляк, заваривший такую кашу, что сейчас хрен расхлебаешь.

Следом пришла другая мысль.

— Чёрт, вот так вот из защитников мы превратились в оккупантов, — с горечью констатировал полковник. — Грёбаных корпоратских шестёрок.

Для китежцев, в культур которых честь стояла на первом месте, это было серьёзным ударом. Одно дело — удар на опережение во имя защиты родины, и совершенно другое — когда этот удар нанесён во имя защиты горстки ублюдков. Просто ради того, чтобы прикрыть их дерьмо.

— До Суда Чести не дойдёт, — проявил неожиданное знание китежской культуры контрразведчик. — Боевые действия начались до огласки информации, никто из участников о скандале ни слухом, ни духом.