Неспортивное поведение - Рэйчел Ван Дайкен

сумке с пожеланием хорошего дня.

Правильно. Там так и было написано: «Хорошего дня».

Вот оно.

Меня все еще раздражало то, что я расстроилась из-за чего-то такого незначительного, такого приятного, из-за чего-то, что по какой-то чертовой записульке являлось причиной слез накатывавших мне на глаза, по меньшей мере, четыре раза за тренировку.

За последние несколько недель Джекс дал мне «свободное пространство» и знание о том, что я все еще была раздражена, вероятно, убивало его так же сильно, как и меня.

А еще были телефонные звонки и визиты к родителям, где я притворялась храброй, а потом плакала, пока не засыпала.

— Миллер! — Я с хлопком положила записку на кухонный стол в безупречном пентхаусе.

Его нигде не было видно.

— МИЛЛЕР КВИНТОН, СЕЙЧАС ЖЕ ТАЩИ СЮДА СВОЮ ЗАДНИЦУ! — Я уже по полной сжимала руки в кулачки и была готова бросать тарелки по всей кухне, но вот он появился из-за угла.

В гребаном полотенце.

Снова.

— Хватит! — наступала я на него. — Это последняя капля! — Я стянула его полотенце, не думая ни о чем другом, кроме того, как раздражена была тем, что он снова был практически голым. Я держала полотенце в одной руке, а в другой руке его записку.

И вот он, Миллер Квинтон, самый сексуальный тай-энд, которого когда-либо создал бог, нависал надо мной с уверенной усмешкой и каплями воды, стекающими по его прессу падающими на пол у его ног.

— Кинс, ты в порядке?

— Д-да. — Не смотри, просто не смотри. — Я имею в виду нет, нет. — Боже благослови футбол, и боже благослови его пресловутую «V», которая была такой глубокой, что мне хотелось протянуть руку и дотронуться до впадинки внизу его пресса, двинуться вниз пока не коснусья его впечатляющего…

— Кинс?

— Хм? — Я дернулась, снова возвращаясь в действительности. — Да?

— Ты кричала.

— Кричала.

Его брови взлетели вверх.

— И ты стащила мое полотенце. Я вроде как в тупике, маленькая Вафелька, ты просто захотела увидеть меня голым, или что? Потому что у меня скоро свидание.

— Свидание? — Сдувшись, я позволила слову зависнуть в воздухе. Полная идиотка. — Конечно, у тебя свидание.

Меня пронзила ревность. Боль в сердце. Я чувствовала, что мне нужно сесть. Почему я снова расстроилась? Ох, точно, потому что Миллер заставил меня полюбить его больше. Он был хорош, а теперь? Теперь коврик вытащили у меня из-под ног. Ну-бля-конечно. Свидание.

— Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь. — Он ухмыльнулся той дурацкой усмешкой, от которой пожилые женщины повсюду хватались за грудь, либо падали в обморок, либо отправлялись в неотложку из-за симптомов сердечного приступа.

Черт возьми.

— Нет, эм, мне бы не хотелось навязываться.

— На самом деле это не такое свидание, Кинс.

— Ох. — Я переступила с ноги на ногу, а затем протянула ему полотенце. Все это было сделано порывистыми движениями, словно я единственная была виновата, в то время как Миллер бегал вокруг, обращаясь со мной как с лучшим другом, которого у него никогда не было. Я сглотнула. — Мне, наверное, стоит переодеться.

Что я сказала?

Я действительно думала о том, чтобы пойти с ним?

Серьезно?

— Отлично. — Этот парень еще больше меня разозлил, похлопав по голове как ребенка, а потом взлохматил мне волосы. — Просто надень, что одеваешь обычно, джинсы, леггинсы, ничего сексуального.

Мои глаза сузились в крошечные щелочки.

— Что? — Миллер выглядел неподдельно сбитым с толку, типа, почему это последнее его заявление заставило меня захотеть выцарапать ему глаза. — Ты же хочешь пойти, верно? Мы должны быть на месте через пятнадцать минут. Да ладно, ты была подавлена последние две недели. Пришло время выбраться, Кинс, жить своей жизнью и перестать грустить.

— Я не грущу, — спорила я, как ребенок, даже скрестила руки на груди.

— Ты права, — прошептал он. — Ты злишься. Что намного хуже. Потому что, когда тебе грустно, ты, по крайней мере, можешь скорбеть. С грустью можно сражаться. Но с гневом!? Гнев мы оправдываем, пока не становимся чертовски несчастными. В последний раз я видел твою улыбку на кухне твоего брата, ты похудела, а вчера забыла принять душ.

— Неправда! — Я была смущена настолько, что мне хотелось заползти под диван и сдохнуть. — Я была занята тренировкой!

— Ты слишком много тренируешься. — Его пальцы скользнули по моему подбородку. — Ты плачешь, пока не заснешь, а у нас закончился ибупрофен. Сколько раз у тебя болела голова?

Я отдернулась от него. Этот псих на самом деле считал таблетки ибупрофена? С кем я жила?

— Ты не мой брат.

— Ты права. — Миллер вздрогнул, словно я его только что ударила, а затем улыбка осветила черты его лица. — Я твой фальшивый парень, и ты можешь пойти со мной на свидание. Черт, я даже хочу встретиться с гневом Джекса, чтобы улыбка снова появилась на твоем лице.

— Ты забыл, что я с тобой живу. Я невосприимчива к твоим прелестям. — Я была такой лгуньей. Это было все, что я могла, но он ясно видел все мелочи, которые пыталась скрыть. Головную боль, истощение, темные круги под глазами. Было достаточно плохо, что Джекс был подозрительным, но Миллер даже не должен был знать меня так хорошо.

— Минуты тикают, Вафелька, иди переодеваться.

Я посмотрела на свои спортивные шорты и кроссовки Nike.

— Чем плохо то, в чем я сейчас?

— Вижу, ты собираешься все усложнить.

Миллер перекинул меня через плечо, отнес в гостевую спальню и положил на матрас. Я подпрыгнула, и моя голова почти врезалась в его подбородок. Миллер рылся в моей сумке и скоре у меня над головой пролетела пара джинсов, а затем один из моих любимых топов (как он вообще об этом узнал)? Совпадение? Миллер нашел пару сапог от Gucci и добавил их в кучу хрени, брошенной в мою сторону. Он замер, а затем подошел к комоду, где я держала свои драгоценности. Его большая ладонь что-то схватила, и парень подошел ко мне.

Вздохнув, схватил меня за руку и положил в ладонь пару бриллиантовых гвоздиков. Тех, которые подарил мне папа на окончание колледжа. Тех, которые я не надевала в течение двух недель из-за страха, иррационального гнева, печали.

— У тебя две минуты.

Он закрыл за собой дверь.

И вместо того, чтобы сказать ему, что думаю, или спорить, я встала на подкашивающиеся ноги и переоделась.

ГЛАВА 16

МИЛЛЕР

Она меня убивала.

Это была не быстрая смерть.

Кинс представляла собой все, что, как я себе поклялся, никогда не повторится. Например, подружиться с девушкой, в которую я мог бы влюбиться. И