Фидель Кастро - Максим Макарычев

«Я верну вас во власть!» – обещал высокопоставленным офицерам Батиста. К тому времени, когда депеша Фульхен–сио Батисты о том, что отныне «он – правительство», дошла до президента Прио Сокарраса, в главном военном гарнизоне Гаваны – крепости Колумбия по призыву Батисты, приехавшего туда заранее, уже собрались несколько тысяч военнослужащих.

Оппозиция не смогла, вернее, побоявшись, не оказала генералу и его сподручным серьезного сопротивления. Силы, которые до 10 марта 1952 года считали Фульхенсио Батисту своим противником, вскоре присягнули ему. Республиканская, Либеральная и часть Демократической партии Кубы сразу же перешли на сторону Батисты.

Весть о перевороте, который замыслил Батиста, не стала для Фиделя сенсацией. Он хорошо знал повадки Батисты, анализировал предвыборные расклады. Неожиданностью стало другое – как быстро и, главное, без какого–либо сопротивления со стороны законно избранных властей он был осуществлен.

Ранним утром 10 марта 1952 года ситуация еще была далеко не такой безнадежной. Военные еще не вышли из своей ставки, в Гаване не начались столкновения. Действовать надо было стремительно, не теряя ни минуты. Десятки студентов, высыпав из университетского городка на пустынные улицы столицы, устремились к президентскому дворцу, чтобы уговорить президента Прио Сокарраса принять решительные меры. Фидель был во главе этой толпы.

«Когда произошел переворот Батисты, у меня уже была выработана стратегия на будущее: запустить революционную программу и организовать народное восстание, – рассказывал впоследствии Кастро. – С того момента у меня в голове была концепция борьбы и фундаментальной революционной идеи: взятие власти революционным путем»[84].

Толпа студентов подошла к президентскому дворцу в восьмом часу утра. Прио Сокаррас согласился принять группу делегатов, среди которых был Фидель. Студенты попросили главу государства выдать им оружие, чтобы защищать законную власть. Сокаррас пообещал, что через некоторое время грузовики с оружием прибудут в университетский городок, и призвал молодежь вернуться в общежитие. Однако это обещание оказалось лживым. Прио Сокарраса беспокоило только одно – остаться в живых и найти способ покинуть столицу.

Тем временем Фидель продолжил мобилизацию наиболее радикальных студентов и настроенных по–боевому членов молодежного крыла «ортодоксов». Он вступил в переговоры с некоторыми руководителями этой партии. На словах все они были за вооруженную борьбу против военных мятежников во главе с Батистой. Действия Фиделя одобряли, к его мнению прислушивались. Но вскоре Кастро убедился, что все это фальшь. А затем до студентов дошла информация о том, что Прио Сокаррас покинул президентский дворец и укрылся в мексиканском посольстве.

Время было потеряно. Молодежь в университетском городке, так и не дождавшись «оружия от Прио Сокарраса», стала разбредаться по домам. Рядом с Фиделем остались чуть больше сотни человек. У многих из них, конечно, было оружие, пистолеты, с которыми ходил в кармане каждый уважающий себя гаванский студент. Но разве с ними можно противостоять профессиональным военным?

В полдень Фульхенсио Батиста устроил пресс–конференцию, на которую пригласил журналистов ведущих кубинских изданий и иностранных корреспондентов. Исповедуя главный пропагандистский принцип тиранических режимов – «Самая большая ложь и есть настоящая правда», Батиста заявил журналистам, что якобы Прио Сокаррас готовил государственный переворот, чтобы сорвать предстоящие выборы президента – мол, так боялся потерять власть. И его бегство с Кубы лишь подтверждает поговорку: «На воре и шапка горит». Генерал всячески пытался доказать, что явился «кубинцам во спасение».

Чтобы склонить на свою сторону часть колеблющихся военных, Батиста объявил на всю страну, что своим первым указом повышает жалованье полицейским и военнослужащим. Полиция при Батисте станет своего рода «кубинским гестапо», будет пытать и убивать осмелившихся встать в оппозицию к режиму.

Своим указом Батиста расформировал Верховный суд страны, разогнал аппарат прежнего президента, набрал в новый проверенных людей из армейской среды. Прекратил действие Конституции 1940 года, которая была принята, когда Батиста в первый раз стал президентом. Это означало конец избирательной кампании на Кубе, которая к тому времени была в полном разгаре. Он упразднил конгресс, отдав законодательные функции подконтрольному ему Совету министров. Не забыл и своих покровителей – назначив сам себя главой переходного правительства до новых выборов, он обещал защитить американские капиталовложения на Кубе. США закрыли глаза на государственный переворот на Кубе и приветствовали возвращение Батисты на пост главы государства. Фульхенсио Батиста заявил, что приложит все усилия для «подавления коммунистического проникновения», и, если США будут втянуты в войну с Советским Союзом, Куба будет воевать на стороне Штатов. Первые решения Батисты так понравились американцам, что тогдашний посол США на Кубе Артур Гарднер, еще несколько недель назад уверявший в дружбе Вашингтона и Гаваны Прио Сокарраса, теперь заявил, что «история Кубы начинается с 10 марта 1952 года».

21 марта 1952 года временный поверенный в делах СССР на Кубе Фомин посетил заместителя министра иностранных дел Кубы Гюэля, чтобы получить разрешение на въезд в страну советских дипломатических курьеров, которые должны были прибыть в Гавану в тот же день. Гюэль заявил Фомину, что кубинское правительство не может дать такое разрешение, так как оно считает отношения между СССР и Кубой «прерванными». То, что советское правительство не ответило на ноту МИДа Кубы от 11 марта 1952 года о том, что Батиста становится президентом, не поздравило его, означает, что СССР не признает новое правительство Кубы. Советские дипкурьеры, прибывшие 21 марта 1952 года в Гавану самолетом из Мексики, были задержаны на аэродроме, а затем препровождены в самолет, направлявшийся обратно в Мексику. После этого Куба и СССР официально заявили о разрыве дипломатических отношений.

10 марта 1952 года, когда к власти на Кубе пришел Батиста, Фидель Кастро называл одним из самых важных дней в своей жизни. «Винтовку и приказ – вот и всё, что я желал иметь в тот момент», – говорил Кастро. Но ни президент, ни лидеры партии «ортодоксов», проявившие трусость и нерешительность, не рискнули начать вооруженную борьбу с мятежниками. Именно тогда Фидель решил порвать все контакты с политиками подобного рода, которых его младший брат Рауль назвал «людьми–пробками, остававшимися на плаву всегда, при любых политических бурях».

Теперь прогрессивно настроенная молодежь осталась единственной силой, противостоящей Батисте. Федерация университетских студентов возглавляла первые массовые протесты против его режима, начавшиеся чуть позже, в 1953 году. Объединив молодых патриотов, большей частью своих сверстников из молодежной секции партии «ортодоксов», Кастро принял одно из самых главных решений в своей жизни – начать подготовку вооруженного выступления против диктатора.

Фидель с двумя своими товарищами уехал в пригород Гаваны. Здесь в доме одного из активистов молодежного крыла «ортодоксов» написал два документа. Первый – манифест «Военный мятеж», своего рода воззвание к Батисте – стал политической установкой Фиделя и его единомышленников на ближайшие годы. Он был отпечатан на стареньком мимеографе – аппарате для размножения рукописного или машинописного текста. Опубликовать его не рискнула ни одна из газет, даже смелая «Алерта», которая принимала до этого все острые тексты Кастро. Как раз в эти дни отмечалась годовщина самоубийства Чибаса, и друзья Фиделя, соратники по партии, раздавали этот документ всем, кто пришел 16 марта 1952 года на гаванское кладбище Колон почтить память сенатора.