Фидель Кастро - Максим Макарычев

Уже после победы кубинской революции историки и исследователи обратили внимание на то обстоятельство, что в отряде Фиделя Кастро, который намеревался выступить в Сантьяго–де–Куба, почти все бойцы были потомками испанских эмигрантов. Главный упор в идеологической подготовке делался на знакомство с марксистскими трудами. «Если бы мы не изучали марксизм, если бы мы не узнали из книг о политической теории Маркса и если бы мы не были вдохновлены Марти, Марксом и Лениным, мы не смогли бы даже представить себе революцию на Кубе, потому что группа людей, из которых никто не учился в военной академии, не смогла бы начать войну против армии, хорошо организованной, хорошо вооруженной и хорошо обученной, и одержать победу практически без потерь»[87], – вспоминал эти годы Фидель Кастро.

Инструктаж и обучение новобранцев огневой подготовке взял на себя Педро Мирет, студент инженерного факультета Гаванского университета. Хороший стрелок, давний знакомый Фиделя, он с первых дней вошел в руководящий состав движения. (Позже, в революционном правительстве Кастро Педро Мирет займет пост министра сельского хозяйства.) Пользуясь хорошей репутацией у администрации альма–матер, Мирет по вечерам и ночам организовывал во дворе и в подвальном помещении Гаванского университета занятия по военной подготовке. Такие же занятия проводились в охотничьем клубе в Серро и в провинции Пинар–дель–Рио. Молодые люди могли спокойно тренироваться, не боясь быть разоблаченными. Во–первых, потому что по–прежнему сильной была автономия самого университета и полиция должна была получить специальное разрешение, чтобы войти на его территорию. Во–вторых, потому что окружение Батисты искало врагов в более взрослой среде политических оппонентов, а «студенческие забавы» даже не принимало в расчет. Спецслужбы Кубы полагали, что гораздо большую опасность представляют эмигранты, группирующиеся вокруг бежавшего из страны Прио Сокарраса.

Тренировки повстанцев в Гаванском университете по легенде должны были представляться как обычные занятия студентов – будущих солдат и офицеров по общевойсковой подготовке. Кстати, уникальность кубинской революции заключалась в том, что среди ее участников не было ни одного профессионального военного!

Все постигалось путем проб и ошибок. Огневая подготовка проходила… в обычных тирах Гаваны. Причем в целях соблюдения конспирации некоторым бойцам, учитывая их типаж, изменялась внешность.

По предложению Педро Мирета была введена так называемая система революционных «сот и ячеек». Отряд разбивался на небольшие группы, по шесть—восемь, но, как правило, не больше 10 человек, они знали только своего командира и друг друга под псевдонимами. Каждая из таких ячеек была нацелена на выполнение своей специфической задачи, о которой бойцы узнавали непосредственно перед боем.

Фидель, понимавший важность не только устного, но и печатного слова, настоял на выпуске бюллетеня под названием «Обвинитель». Он осознавал, что тем самым нарушает правила конспирации. Но не в его характере было уходить в подполье. Эта «газета–листовка» печаталась на имевшемся у Абеля Сантамария ротаторе.

Фидель писал статьи в «Обвинитель» под псевдонимом «Алехандро» («Александр»), выбранный в честь Александра Македонского. Это имя являлось революционным псевдонимом Фиделя до самой победы в 1959 году.

В этом бюллетене 16 августа 1953 года была напечатана статья «Критический обзор деятельности Партии кубинского народа („ортодоксов“)», в которой Кастро давал понять, что обрывает все контакты с партийными коллегами и встает на свой революционный путь.

Агенты батистовских спецслужб до поры до времени не обращали внимания на эти листовки, полагая, что это часть внутренних разборок в партии «ортодоксов», которые были на руку новым властям. Но когда Фидель Кастро в своей статье «Я обвиняю» не просто осмелился покритиковать, а назвал президента «верным псом империализма, холуем всех послов», терпение спецслужб лопнуло. К тому же им стало известно, что молодые оппозиционеры создали подпольную радиостанцию и намереваются выйти в эфир. И однажды на квартиру, где хранился радиопередатчик, ротатор и листовки, нагрянула полиция. Она арестовала Абеля Сантамария, Мельбу Эрнандес и Хесуса Монтане, а технику конфисковала. К счастью, полиция отнесла действия арестованных к «забавам молодости» и, строго предупредив их об ответственности в дальнейшем, освободила из–под стражи. Фидель Кастро лишь по счастливой случайности не засветился в полиции. Он понял, что совершил ошибку, и решил ради конспирации прекратить на время любые публичные антиправительственные выступления, всякие «выходы в народ и эфир».

Фидель все реже бывал в семье. Посвятившая себя воспитанию сына Мирта была абсолютно безразлична к «революционным исканиям» супруга. К тому же на нее оказывали сильное давление родственники. Ее брат Рафаэль, начинавший как руководитель молодежного крыла батистовской партии, стремительно делал карьеру. Генерал–диктатор не забывал людей, которые остались ему верны, когда он был в опале. Более того, он не забыл одарить семью Диас–Ба–ларт, с которой он сохранял дружеские отношения. Батиста назначил молодого Рафаэля Диас–Баларта заместителем министра внутренних дел. Он передал под его начало тайную политическую полицию, которая должна была следить за оппозиционерами. Таким образом, брат Мирты стал одним из главных идейных противников и врагов ее мужа, Фиделя Кастро. И она, по сути, должна была выбирать, образно говоря, между «зовом предков» и любовью к мужу. В общем, супружеская жизнь дала трещину. Как раз в этот момент Фидель познакомился со светской львицей Гаваны Нати–дад – «Нати» – Ревуэльта. Это была девушка из богатой семьи, обладавшая «мятежным духом и революционным шармом». Она считала себя социалисткой.

«Когда Фидель встретил Нати в начале 1950–х, она казалась кинозвездой, которую боги искупали в оливковом масле, как Аву Гарднер и Риту Хейворт. У нее были большие зеленые глаза, прекрасный рот и волосы цвета воронова крыла. Она была сиреной, которую растили для хорошего замужества»[88], – писала биограф семьи Ревуэльта Уэнди Джимбел.

Молодая и не менее страстная, чем Фидель, Нати была замужем за старым и уважаемым столичным кардиологом, на прием к которому ходили сливки «гаванского общества». Без ее участия не обходилось ни одно сколь–нибудь значимое светское мероприятие в Гаване. Услышав впервые пламенную речь Фиделя на одном из митингов, Нати Ревуэльта не могла не поддаться его магнетизму. Однажды товарищи по партии попросили Нати спрятать Фиделя на время в ее квартире, когда врач находился на дежурстве. Ключи от элитной квартиры в самом престижном гаванском районе Ведадо Натидад передала Фиделю в конверте, пропитанном ароматом дорогих духов «Шанель». Так начался роман пылкой красавицы и революционного романтика. Для Фиделя Кастро он стал своего рода продолжением его второй, скрытой от чужих глаз, жизни: встречи любовников проходили втайне от всех. Одна из подруг Нати позже вспоминала: «Как только любящая женщина появилась в вестибюле и молодые люди взглянули друг на друга, они, словно пораженные ударом молнии, ослепли и оглохли, сфокусировав весь мир друг на друге. К тому же эта связь для нее ассоциировалась с началом политической деятельности, увлекающей и мятежной, как сама молодость. А он стоял перед красивым храмом и жаждал в него войти»[89].