Стихи для мертвецов - Дуглас Престон

– Ну, – сказал Фэттерхед, – приступаем.

Рабочие вошли в склеп и встали у темной ниши, Колдмун и Пендергаст остались снаружи. Сердце-маятник удалили еще днем. Рабочие не воспользовались медной ручкой, видимой на торце гроба. Вместо этого они длинным шестом завели одну из строп за дальний торец гроба, потом легонько потянули концы на себя. Показался край гроба. Под него подвели вторую стропу и вытащили еще на пару футов, добавили еще одну стропу снизу – и так, пока в нише не остался только дальний конец гроба.

– Похоже, они делают это уже не в первый раз, – пробормотал Колдмун.

Когда весь гроб выскользнул из ниши, все четверо – по двое с каждой стороны – напряглись под его грузом, надувая мышцы под футболками. Теперь, когда гроб извлекли полностью, Колдмун увидел, что, несмотря на относительно недавнее захоронение, это вместилище тела превратилось в развалину: с протекающей крыши на него непрерывно капала вода, а потому дерево распухло, петли и медные ручки оказались сорваны, днище почти сгнило.

Заученным приемом четверка рабочих развернула гроб. Они замерли на секунду, после чего одновременно сделали шаг, другой и медленным маршем двинулись со своей ношей к двери, словно участники похоронного кортежа.

Когда гроб миновал дверь, рабочие приготовились спуститься по ступеням на землю. Но как только идущие впереди сделали первый шаг, послышался такой звук, словно кто-то смял бумагу, и в прогнившей части гроба появилась вертикальная щель. Днище начало проседать в середине.

– Легче, легче! – крикнул директор. – Стойте!

Они остановились, на их лицах выступил пот. Но зловещим образом трещина продолжала с нарастающим хрустом увеличиваться посреди днища и с выходом на боковины.

– Быстро! Еще один строп посередине! – крикнул директор, и другие рабочие бросились исполнять указание.

Но было поздно: две половинки гроба разделились, и в расширяющейся щели появилось содержимое гроба – средняя часть тела.

– Закройте щель! – завопил Флэттерхед.

Но две половинки гроба словно зажили каждая своей жизнью – они разошлись, как сломанная пополам плитка шоколада. И само тело, распавшееся на две части, выскользнуло наружу в облаке сгнившего шелка и разложившейся одежды. Тело, просолившееся за десятилетие протечек, принадлежало женщине с копной каштановых волос, в черном платье и жемчугах.

Колдмун был глубоко потрясен. Его воспитали в предельном уважении к мертвым.

– Проклятье! – прокричал Фэттерхед.

Все остальные смотрели в испуганном оцепенении.

Молчание. Наконец директор пришел в себя и сказал более спокойным голосом:

– Пожалуйста, принесите саван и поместите в него останки.

Рабочие взяли похоронный мешок, лежавший на тележке, положили его параллельно телу и все вместе, подхватив останки снизу, переместили обе части в мешок, закрыли его на молнию и погрузили в машину для перевозки гробов.

– А что с гробом? – спросил один из рабочих.

– Мы перевезем его в следующую ездку, – ответил Флэттерхед. Он повернулся к Пендергасту. – Прошу прощения, сэр. Такое просто впервые… исключительные обстоятельства…

Он стоял, заламывая руки, не в силах подобрать слова.

– Я бы на вашем месте не стал переживать, – сказал Пендергаст и положил ему на плечо руку, желая его утешить. – Вряд ли какая-либо из частей миз Флейли будет на вас в обиде.

Доктор Шарлотта Фоше не любила работать в присутствии зевак, будь то местные копы или федералы. Новички часто производили непроизвольные шумы, громко дышали, некоторых даже рвало. А привычные к таким зрелищам вели себя еще хуже: пытались продемонстрировать свое безразличие, отпуская шутки и делая идиотские замечания.

Сложив руки на груди, она ждала возле каталки с предметом исследования, все еще находившимся в транспортировочном мешке. Первым вошел главный агент ФБР. Типичный федерал, под халатом свежий синий костюм, коротко подстриженные волосы с сединой, квадратная челюсть, широкие плечи. За ним шел поразительно бледный человек в черном костюме, необычайно похожий на множество владельцев и агентов компаний по предоставлению ритуальных услуг, с которыми она имела дело, вот только ни у одного из них не было таких пронзительных серебристо-голубых глаз. Эти двое явно принадлежали к высшему звену, что указывало на огромную важность дела. К высшему или нет, но в морге у них не было никаких привилегий. И никаких дружеских представлений или рукопожатий, которые в любом случае запрещены в секционной.

За этой парочкой появился молодой человек с длинными волосами, разделенными посредине на пробор; его этническую принадлежность доктор Фоше не смогла определить. К ее удовлетворению, все они выглядели неуклюже в халатах, и она обвела их недружелюбным взглядом, когда они встали в ряд.

– Джентльмены, – сказала она, после того как они представились, – правила здесь просты. – Она посмотрела на каждого по очереди. – Первое правило: никаких разговоров и вопросов, если только в этом нет абсолютной необходимости. Правило номер два: молчание. Это значит, никакого перешептывания или шуршания. Правило номер три: никаких ментоловых леденцов. Если вас начинает тошнить, пожалуйста, выходите отсюда немедленно.

Все согласно кивнули.

– Я буду громко говорить во время работы. Пожалуйста, имейте в виду, что я обращаюсь не к вам; я говорю на видеорегистратор.

Снова кивки. Они казались покладистыми, по крайней мере пока.

– Спасибо. Теперь я приступаю.

Она повернулась к телу, лежащему на тележке рядом с каталкой. Тело имело необычную форму. Руководитель доктора Фоше, старший судмедэксперт Дент Моберли, предупредил ее, что останки в плохом состоянии и работать с ними будет нелегко. Ну, оно и к лучшему. Фоше, заместитель судмедэксперта, работала в этой должности всего пять лет после окончания медицинской школы и мечтала возглавить собственный отдел в каком-нибудь большом городе, предпочтительно в Нью-Йорке. И именно трудные, знаменитые дела сделают ее тем, кем она хочет стать. Она порадовалась, что на сей раз доктор Моберли не настаивал на своей ведущей роли.

Для начала она прочитала информацию из медицинской карты: имя объекта исследования, личные данные, дата и зафиксированная причина смерти. Санитар морга подошел к тележке и ловко переместил останки из мешка на каталку.

Доктор Фоше начала с общих наблюдений.

– Отмечаю, что тело в значительной степени разрушено, – сказала она. – Причина – сменяющиеся циклы пребывания во влажной и сухой среде, разложение с последующим обезвоживанием.

От тела все еще исходил запах бальзамирующей жидкости, которая не могла сдержать разрушительные последствия разложения. Тело распалось на две части, и, делая предварительный осмотр, доктор Фоше отметила, что плохое состояние тела выявило формальный (и явно спешный) характер первого вскрытия. По большому счету ей придется делать все с самого начала.