Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ - Андрей Бронников

– Комбат чего? – продолжил интересоваться я, сидя на топчане.

– Доложил, что вообще-то ты в наряде стоишь, но только после этого «Федерико» от злости чуть не задохнулся.

– Ясно, – сказал я и положил трубку.

На следующий день на попутках я отправился на гауптвахту в Безречную, где меня встретил самодовольный прапорщик – начальник «губы».

– Ты знаешь, – фамильярно обратился он ко мне, – у нас ремонт идёт, и поместить тебя некуда.

– А как же ваши? – кивнул я на группу офицеров, пускавших дымок в курилке.

– Наши днём тут сидят, а на ночь домой уходят. Спать негде, – парировал начальник исправительного учреждения.

– Ну, тогда в предписании печать мне шлёпни, – произнёс я, протягивая прапорщику документ для отметки, что наказание отбыто. Тот хмыкнул и окинул меня с головы до ног, очевидно оценивая, чего можно взять с окопного офицера спецназа. Затем, разочарованно вздохнул, достал печать и хлопнул ею о предписание в нужном месте.

Такой поворот событий меня вполне устраивал. Оставалось только незаметно проникнуть в общежитие и отсыпаться там трое суток до положенного времени. Так всегда делали Боб Месяцев и Миша Сергеев. Печать в нужное место они умело переводили с предыдущего документа варёным вкрутую яйцом.

Казалось бы, простое для разведчика дело – скрытное возвращение домой – осложнилось некоторым обстоятельством. Я уже шагал счастливый через внутренний двор гауптвахты, как услышал дикий вопль, и на меня бросилось заросшее чудовище в бушлате без опознавательных знаков. Я шарахнулся в сторону, и если бы не забор из ключей проволоки между нами, то зверёныш сбил бы меня с ног.

– Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант, заберите меня отсюда! – истошно вопил заросший и опаршивевший до неузнаваемости боец.

– Ты кто? – изумлённо спросил я.

– Я – Бадмаев, Бадмаев, – зарыдал он.

Только сейчас я узнал его. Это был боец соседнего батальона, которому объявили за некоторую провинность трое суток ареста и, как выяснилось, забыли почти на две недели. Командиру роты забытого солдата повезло, что об этом не узнал начальник политотдела.

Я, разумеется, не мог оставить этого бедолагу здесь. Пришлось на обратном пути скрываться нам обоим, и не только от начальника штаба, но ещё и от политработников. Однако всё закончилось благополучно.

Группа советских войск в Германии. 1976 год

В роте спецвооружения, или, как её ещё называют – минирования, минно-подрывное дело (МПД) и средства подрыва изучаются гораздо глубже, чем в обычных разведподразделениях. Курирует её военный инженер бригады, то есть офицер, имеющий специальную подготовку в этой области боевой подготовки. Зачастую он же проводит занятия по изучению специальных мин и зарядов.

Так было и в тот осенний день, когда предметом внимания была мина-сюрприз МС-4. В частях спецназа учебные пособия были всегда в дефиците, а что касается секретного вооружения, то я и вовсе не припомню, чтобы таковое имелось. По этой причине обучение происходило с помощью боевых мин и зарядов.

Перед строем роты стоял военный инженер и, демонстрируя МС-4, наизусть рассказывал её тактико-технические характеристики. «Для выполнения возлагаемых на мину задач она оснащена следующими датчиками цели: наклонный датчик – срабатывает при наклоне мины более чем на 20 градусов в любом направлении или резком смещении мины в любую сторону; вибрационный датчик – срабатывает от вибрации, вызванной движением транспортного средства, колебаний мины, вызванных попыткой… вес взрывчатого вещества 120 граммов», – твердил он без остановки. Наконец, замолчал и произнёс:

– Командиры групп дадут вам под запись все характеристики, а пока давайте ко мне поближе.

Бойцы и офицеры встали вокруг преподавателя как можно ближе, а тот приступил к демонстрации устройства мины-ловушки. «Здесь находится замедлитель», – произнёс он и продемонстрировал место расположения устройства. Старший лейтенант Переверзев стоял прямо напротив инженера и внимательно следил за его действиями. «Вот здесь, под резиновым колпачком, находится металлоэлемент, позволяющий по времени установить мину прежде, чем она встанет в неизвлекаемое положение…», – продолжал преподаватель, пытаясь пальцем приподнять огрубевшую от мороза резину колпачка. «Для взведения мины необходимо всего лишь выдернуть чеку», – вещал офицер, по-прежнему пытаясь продемонстрировать свинцовую пластинку под колпачком.

В этот момент Сергей, подчиняясь внутреннему голосу, начал делать шаг влево за спину впереди стоящего бойца. Одновременно с этим инженер, оставив безуспешные попытки приподнять колпачок, произнёс: «А впрочем, он там есть…» – и выдернул чеку. Последнее, что видел Переверзев, – это движение любознательного замполита, высунувшего голову из-за плеча несчастного преподавателя. Далее, как показалось Сергею, прямо в голове взорвалось яркое солнце, и наступила темнота…

Очнувшись, старший лейтенант Переверзев резко вскочил. Прямо рядом с ним лежало тело бойца, выше пояса укрытого бушлатом. Из-под окровавленного ватника тянулась длинная и вся в пыли странная верёвка. Только потом Сергей понял, что это были внутренности погибшего солдата. В шоке Переверзев не почувствовал того, что и сам был ранен. Пах и ноги пропитались кровью. Он бросился на помощь раненым и тут же вновь потерял сознание. Всего в тот раз погибли три человека, в том числе и невезучий замполит – часть его черепа была снесена.

Очнулся Сергей уже в госпитале. Его мужское достоинство было иссечено осколками и напоминало распустившуюся розу. Хирурги в ходе успешной операции умело залатали его. Член стал шишковатым и покрылся шрамами, но все свои функции выполнял более чем исправно. Первой на такое чудо прельстилась медсестра, однако попытка оказалась неудачной. В самый ответственный момент швы разошлись, и пошла кровь. Девушке пришлось срочно применить свои профессиональные навыки в деле оказания первой медицинской помощи. После этого случая Серёга успешно «родил» ещё двоих детей[2].

Всегда уравновешенный, Сергей даже самые смешные истории повествовал ровным и спокойным голосом. Когда все уже умирали со смеху, его интонации не менялись.

* * *

Случилось ещё одно существенное событие в жизни части. Бригаде было вручено Боевое знамя части. Несмотря на его безусловную значимость, я совершенно не помню, как это всё происходило. Зато в моей памяти сохранилось мелкое происшествие, связанное именно со знаменем, а точнее со знамённым залом на втором этаже штаба.

Несение караульной службы стало более ответственным. Благодаря стараниям начальника штаба бригады был оформлен знамённый зал, и по тем временам достаточно не плохо. В полной мере залом это помещение трудно назвать – небольшое пространство при входе на второй этаж. Таким образом, добавился ещё один, очень хлопотный пост. Часовой стоял на виду у командования, а также любого проверяющего из вышестоящей инстанции.