Последний натиск на восток. Ч. 2 - Дмитрий Чайка

толпу узкими щелками глаз. Солнце било ему в лицо. — Подними руки!

— Хм! — задумался жупан. — Все! Ну, надо же! Тогда слушай мою команду! И если хоть слово забудете, пеняйте на себя! Я вас, сволочи, душегубы и изменники, ненавижу всей душой! Но если вы по три головы германцев принесете, то все вины с вас списаны будут. А за каждую следующую по рублю серебром заплачу. Как война закончится, валите с деньгами из княжества на все четыре стороны или садитесь на землю и живите, как честные люди. Вы перед законом чисты будете.

— О-ох! — выдохнули люди, уже приготовившиеся к смерти. — По рублю!

— Вы что думали, у меня для вас одни подарки, сучьи дети? — ревел Горазд. — Слушай дальше! Приказ нарушил — смерть! Отступил в бою — смерть! Оружие потерял — добудь в бою. Не добыл — смерть! Один убежал — смерть всему десятку! Вы, хромой суки выкидыши, от меня и на дне морском не спрячетесь. Вас с того света ко мне привезут! Я за ваши головы такую награду заплачу, что ромейского императора дочку с таким приданым не стыдно будет замуж отдать. Всё поняли? А если поняли, то сейчас вас развяжут и в пещеру отведут. Только сначала на капище, клятву давать. Кровью клясться будете, пропащие вы души. Самой Моране!

— Как в пещеру? — крикнул кто-то из толпы. — Опять в пещеру?

— Так ведь ночи холодные еще, — удивленно посмотрел на толпу жупан. — А в пещере тепло! Куда я такую ораву дену? Как враг подойдет, оружие получите.

Гомонящая толпа подставляла связанные руки воинам из четвертой тагмы, что будут оборонять город. Каторжане и не думали, что так всё повернется. Они возвращались назад, туда, где, судя по запаху, уже готовился непривычно обильный и вкусный обед. Даже вроде как мясом оттуда тянуло. Жизнь начинала налаживаться, и самые отпетые душегубы одобрительно хлопали Хонзу по плечу. Молодец, мол, парень! Голова!

— А ведь князь знал, что так будет, — удивленно сказал Горазд Вацлаву, с усмешкой наблюдавшему за развернувшимся перед ним действом. — Сказал, что кто-нибудь обязательно все поймет и вызовется кровью искупить.

— Я этого Хонзу хорошо помню, — ответил Вацлав. — Умный парень, далеко пошел бы. Жаль его. Хотя… изменника жалеть, только лишнего врага себе наживать. Лучше сразу прикончить. Кто его сюда отправил?

— Судья Волк, — усмехнулся жупан. — Пусть говорит, эта сволочь перед смертью помучается. Истинный зверь! Нет, чтобы просто повесить…

Судью Волка Горазд помнил еще мальцом и качал его на коленях. Они с Гораном в одной веси жили, в соседних землянках. И его, и других свирепых судей Ворона и Тура он помнил тощими, вечно голодными мальчишками, которые искали птичьи яйца и били острогой рыбу в реке, что текла неподалеку от их деревушки.

— Ты помнишь, что еще князь сказал? — напомнил Вацлав. — Люди готовы?

— Да помню, конечно, — оскалился жупан. — Не упустим…

Следующее утро было нерадостным. Каторжане проснулись от истошных криков. Десяток недоумков, решивших бежать сразу, как только получили волю, уже корчились на кольях. Еще одного травили молодыми собаками, явно натаскивая псов на человека. Бедняга был искусан и зажимал кровь, которая хлестала из прокушенной жилы на ноге.

— Хорош! — крикнул жупан, командовавший экзекуцией. — И этого на кол!

— Пощади, боярин, — заскулил тот. — Отслужу! Пощади!

— Ты самой Мораной поклялся! — сурово посмотрел на него Горазд. — За такое богохульство лютая смерть положена! Взять его!

Каторжане угрюмо смотрели, как стража повалила вопящего беглеца на землю и деревянным молотком сноровисто вбила ему в задницу кол. Низкий вой на одной ноте прервался коротким вскриком, когда кол рывком подняли, поставили в яму и начали засыпать, трамбуя рыхлую землю и камни древками копий.

— Ты, сволочь, долго теперь подыхать будешь, — с удовлетворением посмотрел на работу подчиненных Горазд. — Кол тупой, черева твои целы. Еще германцев увидеть успеешь. Мы их к завтрему ждем, так что никуда не уходи. Ха-ха! Ты! — ткнул он в Хонзу. — Ко мне, бегом!

— Слушаю, боярин! — Хонза покорно склонил голову, опустив глаза вниз. Для осужденного посмотреть в глаза самому жупану — дерзость необыкновенная. И неважно, что волю дали. Прощение еще не получено.

— Я тебя знаю, парень, — начал Горазд. — По тебе веревка плачет, а теперь смотри, как все повернулось… Если волю выслужишь, то заберешь мать, сестер и братьев, и уйдешь отсюда. В землях князя тебе не жить.

— Куда же я пойду? — растерялся Хонза.

— За горы, в Далмацию, — пояснил жупан. — Там словенских родов много, глядишь, и прибьешься к кому-нибудь. Тут тебе все равно жизни не будет. Отцовский позор до конца жизни камнем на шее повиснет. Братья твои живы, и не знают ничего. Государь не велел малых детей трогать. Семьи остальных изменников с тобой пойдут. Так князь повелел.

— Понял я, — понурился Хонза.

— Смотри, — пристально посмотрел на него жупан. — Если отличишься, родня твоя дальняя денег даст. И на дорогу, и на обзаведение в новых землях. Они только рады будут, чтобы от вас, крапивного семени, поскорее избавиться. Боярский сын Вацлав Драгомирович над вами командование примет. Он твою судьбу теперь и решит. Я слышал, ты не дурак, Хонза. Ну, так докажи…

И жупан, плюнув напоследок в казненного, который невольно подслушал этот разговор, ушел в город. Он всю осаду там просидит. Горазд шел и бурчал себе под нос.

— Колдун! Истинный колдун! Ведь он как знал, что все именно так повернется! Страх-то какой! Надо с этой левой солью завязывать, вдруг прознает. Куда мне столько? Скоро серебро уже из задницы полезет. Велесом клянусь, больше ни-ни! Мне и законной доли хватит!

Глава 33

Май 631 года. Запад словенских земель

Армия франков шагала длинной вереницей, злобно поглядывая по сторонам. Гигантский бор, что тянулся уже какой день, собирал свою кровавую жатву. То тут, то там вскрикивал воин, поймав подлую стрелу, прилетевшую из непроходимых зарослей. Иногда летел просто заточенный кол, который разил не хуже копья, но не стоил совсем ничего. А это значило, что туча таких дротиков будет лететь день и ночь. А чего бы и не лететь? Много ли надо времени, чтобы срубить молодое деревце, каких тут растет без счета? Это здесь понимал каждый. Убитых было мало, но зато много было раненых, которые отягощали собой войско, замедляя его ход.

— Матерь божья! — перекрестился поседевший в войнах королевский лейд. — Это еще что такое?

Каменный зуб высоченной башни торчал на ближайшем пригорке, а из бойниц, расположенных наверху, выглядывали венды в добрых железных шлемах.

— Ишь ты, богатые какие! В шлемах все! — завистливо протянул королевский