Сети любви - Мэри Бэлоу

Эллен уснула почти мгновенно. Он понял это по ровности ее дыхания. Сам он дышал часто, дожидаясь, пока ослабнет боль, зная, что в конце концов так и будет, если только лежать не шевелясь.

А пока что Доминик рассматривал ее, удивляясь. Удивляясь самому себе – как это он не узнал ее до этой ночи. Он знал ее очень долго, она ему нравилась, он ее уважал, восхищался ею. Испытывал невольное притяжение. Но он ее не узнал. За три недели, что он пролежал в этой кровати, он привык зависеть от нее, привык чувствовать покой и радость, только когда она здесь. И все же он ее не узнал. За эти долгие дни она стала ему ближе, он почувствовал ее красоту, силу и привлекательность ее характера, понял, что не хочет, чтобы эти дни кончились. Но все же он так и не узнал ее.

Он искал ее много лет. И продолжал искать в молодых девушках, которые были слабыми и нуждались в его защите. Но она была сильной и сама взяла его под защиту. Теперь она в его постели, в его объятиях, разогретая его ласками. Женщина его жизни. Любовь его жизни. Эллен.

Он попытался вздохнуть поглубже. Боль проходила.

Всегда ли она такая отчаянно-страстная? Была ли она такой с Чарли?

Нет, нет, нет, нет. Нет! Голова его металась по подушке. Он стиснул зубы. Не теперь. Только не это. Не теперь. Он еще не готов.

Он посмотрел на Эллен и понял, что это, вне всяких сомнений, не мимолетная страсть. Он ее любит. Она только что отдала ему все, ничего не требуя взамен. Но все равно он ей отдаст всего себя. Все, что у него есть. Все это принадлежит ей. Всю жизнь он ее искал. Теперь нашел, и ей принадлежит все, что у него есть, все, чем он стал.

Эллен.

Боль утихла. Ее голые ноги, прикасающиеся к его ногам, были теплыми и гладкими. Он вновь ощутил ее волнующий аромат.

И закрыл глаза.

Три раза приходила Мэдлин. А Эллен каждое утро шла купить провизии, подышать свежим воздухом и пройтись; один раз она отправилась проститься с миссис Бинг, уезжавшей к своему мужу в Париж. Но все остальное время они пробыли вместе. Все шесть волшебных дней и ночей, которые, как они оба знали, скоро кончатся. Шесть дней чуда и любви. Которые, как они предвидели, должны закончиться.

В ту первую ночь Эллен проснулась, встала с кровати и вышла, не будя лорда Идена. До рассвета пролежала она без сна, даже не пытаясь уснуть. Ее переполняли самые разные эмоции.

На следующее утро, когда он еще спал, она собралась с духом и принесла ему горячую воду и бритвенные принадлежности. Но чтобы еще раз войти к нему с завтраком, понадобилось куда большее присутствие духа. Она слышала, как он уже ходит по комнате. И не знала, как ей вести себя, войдя к нему, что сказать.

Беспокоилась она напрасно. Он уже снова лег и смотрел на нее, как делал это обычно, и улыбнулся, как всегда, пожелав доброго утра. Он сел в постели без ее помощи, стиснув зубы, чтобы она не заметила, как ему больно. Глупый! Словно она может этого не заметить. А когда она поставила поднос ему на колени, он взял ее руку и поднес к губам, поцеловал в ладонь и улыбнулся – раньше этого не было. А она, не задумываясь, наклонилась к нему и чмокнула в губы. Они говорили о самых обычных вещах. Она посидела рядом, пока он ел, пересказала кое-какие сплетни, услышанные на рынке в то утро, а когда он заявил, что намерен днем выйти в гостиную, сказала, что это глупо; и еще она сказала – да, в кастрюльке есть еще почки, он может их съесть, поскольку вся еда, которую он загрузил в себя за прошедшую неделю, не убила его. Нет, сама она не хочет почек. И вообще, что за мысль – есть почки на завтрак?

С каждым днем он сидел и ходил все больше, хотя все еще проклинал свою слабость и ненасытную потребность в сне.

Каждый день Эллен подолгу сидела с ним, шила, когда он спал или отдыхал, готовая вскочить и броситься ему на помощь. Она жадно слушала его рассказы о том времени, когда он был ребенком и мальчиком, счастливом времени, если исключить одно темное пятно – смерть отца и почти полное расстройство нервов у матери, продолжавшееся целый год после этого.

И она еще немного рассказала ему о своем детстве, включая эпизод ужасной ссоры родителей, после которой мать ушла и не вернулась. Во время этой ссоры она и сказала мужу, что Эллен не его дочь. Скорее всего, сказала Эллен, она никогда об этом не узнала бы, если бы ее отец, то есть граф, не был в эту минуту пьян и не явился бы с криками прямо к ней. Он все ей рассказал и провел следующую неделю, пьянствуя, плача и умоляя не покидать его и оставаться его дочерью. Она все же ушла.

Ее отец – настоящий отец – в то время был в Лондоне. Она пришла к нему и уговорила взять ее с собой, когда он вернется в армию. Он всегда старался обеспечить ей наилучший уход, следил, чтобы она была сыта и прилично одета. Он старался проводить с ней время, был добр и нежен. Но им обоим было трудно внезапно перейти на роль отца и дочери после стольких лет обычного знакомства.

В своих рассказах она никогда не заходила дальше этого времени. Никто из них ничего не рассказывал о настоящем или о недавнем прошлом. А давно прошедшее – вещь безопасная. И эти разговоры сближали их, они лучше узнавали друг друга, все больше друг другу нравясь.

Иногда он брал ее руку, когда она сидела рядом. Подносил ее к губам и целовал, целовал все пальцы, один за другим. Иногда они улыбались, глядя друг другу в глаза, всматриваясь в лицо друг друга. И не испытывали при этом смущения. Оставшись одна, Эллен даже удивлялась этому. Ведь обычно чувствуешь себя неловко, когда молча смотришь на кого-то. С лордом Иденом все было иначе.

По большей части она звала его лордом Иденом, хотя он теперь звал ее по имени. Она же называла его по имени, только когда он ее ласкал. А ласкали они друг друга каждую ночь после той, первой их ночи. Она не знала, как вести себя на следующую ночь, но он позвал ее, когда она гасила лампу в гостиной, и она пришла; ей показалось вполне естественным лечь с ним в постель.

После первой ночи она оставалась с ним до утра. На вторую ночь и каждую ночь он брал ее медленно, словно ощущая на каждой стадии ласк, когда она готова перейти к следующей.

Эллен и не знала, что существует такая телесная страсть, такое вожделение, неотличимое от боли, такой покой, наступающий на спаде вожделения. Она никогда еще не испытывала настоящей страсти. Правду говорят, что мужчина и женщина могут стать одним целым. Самую большую близость она ощущала в последние мгновения своего наслаждения, когда и он приближался к этому же.

Она любила, отдаваясь своему чувству до конца. И ощущала себя обманутой, если после ночи любви спала крепко. Нравилось лежать обнаженной и смотреть, как он спит рядом с ней. Ей нравилось ощущать свою любовь к нему каждой клеточкой своего тела, знать, что можно протянуть руку и коснуться его, быть уверенной: разбуди она его, он посмотрит ей в глаза и улыбнется.

Эллен любила с такой остротой еще и оттого, что этот момент казался совершенно нереальным. Да он и был нереальным. И порой, прежде чем полностью отключить свой разум, она успевала дать себе отчет, что он призрачен, что за стенами их дома существует настоящий мир и они, будучи людьми, являются частью этого мира, в который им придется снова вернуться. Но не сейчас. О пожалуйста, не сейчас…