Мишень для эгоиста - Лана Пиратова

до конца платье.

Спрыгиваю с кровати и встаю в стойку. И начинаю отжиматься.

Пять, семь, десять, пятнадцать.

- Вам плохо? – Аня сбивает меня.

Поднимаю на нее суровый взгляд. Еще пять раз. Вроде, отвлекся. Теперь главное – опять не возбудиться. Не думать о том, что я с ней сделаю. Не думать.

- Поехали в клинику, - встаю и беру из шкафа майку.

- Зачем? – испуганно смотрит на меня. – Вы правда сделали это?

Вот опять она!

- Желудок промывать тебе будут, - бурчу я, толкая ее за локоть. – Живо давай!

- Проходите, доктор сейчас придет, - милая девушка проводит нас в кабинет.

- Садись, - киваю на стул Ане.

- Я не думала, что вы на такое способны, - шипит она. – Воспользоваться бессознательным состоянием. Неужели…

- Ах вот оно что, - качаю головой. – Вот откуда эта злость на лице. Утешай себя тем, что тебе понравилось.

- Ну уж нет. Вот в это я точно не поверю! – взмахивает волосами. – Ах да, что-то вспоминаю.

- Так, - улыбаюсь я.

- Меня тошнило! Вот! – опять шипит. – И теперь я понимаю, из-за чего!

- Так! – стучу кулаком по столу. – Сиди здесь!

Она вывела меня из себя и я решаю проучить ее. Виктор легко соглашается помочь мне, посмеиваясь и протягивая мне докторский костюм, маску и колпак.

Я быстро одеваюсь и смотрюсь на себя в зеркало. Ниже опускаю колпак, а маску натягиваю выше. И беру из рук Виктора зонд – длинный такой шланг, и грелку с водой. Большую такую грелку, литра на три, не меньше.

Со всем этим добром возвращаюсь к Ане.

- Здравствуйте, - говорю хриплым голосом сурово.

- Добрый день, - Аня испуганно смотрит на то, что я притащил в руках. – Вы… - заикается, когда я сажусь к кушетке и киваю ей, - вы врач? Мне сказали, что анализы…

- Ложитесь! – я хмурюсь так, что брови болят, но я суров. С такой-то грелкой в руках.

- Зачем? – Аня, наоборот, делает шаг назад.

- Промывать желудок будем, - поясняю я.

- Этим? – сглатывает.

- Да.

- А зачем ложиться? Это же в рот надо брать, - тычет пальцем на зонд. Смотри-ка, знает.

- В таких случаях, как у вас, промывание через задний проход, - говорю строго, встряхивая грелку. Вода красноречиво булькает.

- Чего? – хмурится Аня. – Какой еще задний проход? Не надо мне ничего вставлять. У меня… у меня все прошло! Вот!

- Ну что ж, - вздыхаю, - придется данные об употреблении вами запрещенных препаратов передать в полицию.

Встаю, как будто собираюсь уйти.

- Постойте, - окликает меня Аня. – А это… долго? – показывает на грелку. – И… больно?

- Обычная процедура, - беззаботно отвечаю я. – Ложитесь. Быстрее начнем – быстрее закончим, - вижу, что Аня все еще сомневается. – Или полиция?

И она, вроде, подходит к кушетке. Я уже предвкушаю, как сниму с нее трусики. Но она вдруг резко останавливается, наклоняется и внимательно вглядывается мне в глаза.

- А как вас зовут? – спрашивает, прищуриваясь.

- Вениамин Эдуардович, - придумываю на ходу. – Ложитесь, а то жидкость остынет.

- Я передумала, - выпрямляется и сводит брови.

Начинает злить.

- Ложись, - цежу я сквозь маску. – Стоя будет больнее.

И едва успеваю схватить ее за руку. Тяну на себя.

- Я буду кричать! – царапается и пинается.

- Будешь кричать и я сдам твои анализы в полицию!

В этот момент Аня срывает с меня маску и открывает рот.

- Вы?! Ну-ка пустите меня немедленно! – брыкается, но я уже уложил ее на кушетку на живот. – Что?! Что вы собираетесь делать?!

Оглядывается в страхе.

- Воспитывать, - говорю я и шлангом от зонда связываю ей руки за спиной. – Лежи спокойно. Ничего я тебе не сделаю.

- Уже сделали! – возмущается она.

Я задираю платье и хлестко бью по упругой попке.

- Ой! – восклицает Аня. – За что?

- За то, что шляешься непонятно где и непонятно с кем. А если бы я не приехал туда?

- Да я… - начинает она и я опять шлепаю ее. Черт, а мне это нравится.

- Неправильно отвечаешь, - говорю сурово. – Зачем ты с Игорем туда приперлась? У вас с ним было что?

- Ну, знаете, - произносит возмущенно. И опять шлепок. – Да перестаньте меня бить! На каком основании?!

- На основании того, что я спас тебя, - усмехаюсь. – А благодарности пока не увидел.

- Спасибо, - цедит сквозь зубы. – А теперь развяжите мне руки.

- Не так просишь, Анна. Не так, - вздыхаю.

- Пожалуйста, развяжите мне руки.

- А обращение?

- Тигран Русланович.

- Эх, - громко вздыхаю, - Тигранчик вчерашнее мне больше понравилось, но ладно. Хоть не Булкин и на том спасибо.

Аня замирает. Я развязывай ей руки. Она тут же вскакивает и трет запястья.

- Вы что? – смотрит исподлобья. – В моем телефоне лазили?

- Вынужден был. Ты совсем ничего не помнишь?

Морщит лоб.

- Игорь… светильник… ой, а еще заяц с лисичкой! – улыбается.

- Ясно, - я снимаю докторский костюм и колпак. – Часть кнута завершена, - усмехаюсь. – Теперь очередь пряника.

Аня недовольно потирает свою попку.

- Что за методы у вас, - бурчит себе под нос.

- Привыкнешь.

- И не подумаю.

- А придется.

14. Аня

- И далеко ты собралась? – спрашивает Тигран, когда мы выходим из клиники. У меня, наконец, взяли анализы. Кто-то, скорее всего, Игорек, подмешал мне какую-то гадость в сок. Поэтому так все и вышло.

Господи, но проснуться утром в постели Тиграна. От одной мысли я краснею.

И часы.

Мне не дают покоя часы.

Спросить стыдно, да и не охота давать ему лишний повод посмеяться надо мной.

Он снял часы. Они лежали на тумбочке.

И в голове его слова: «Я снимаю часы только в одном случае. Когда трахаю баб».

Нет. Я не верю. Почему я ничего не помню? Совсем ничего! И не болит нигде. А должно?

Меня прямо гложет это все. Но единственный, кто знает правду, ее не скажет.

- Домой поеду, -