Укрощение строптивой - Сюзанна Энок

Китинг то и дело замечал, что почти все женщины, как знакомые ему, так и те, которых он видел впервые, смотрели на него точно на аппетитного сочного фазана: чуть ли не роняя слюнки. «Черт побери, да что же это такое? — думал он. — Ведь я уже погубил одну женщину и убил ее мужа… Неужели все эти дамы рассчитывают, что им повезет больше?»

Будь Китинг сейчас один, он, пожалуй, остановился бы и попытался заговорить с какой-нибудь из них, но Камилле явно было не по себе, и ему не хотелось еще больше ее смущать.

Старательно держа язык за зубами, Китинг молча поднимался со своей спутницей по лестнице, а цыганка следовала за ними по пятам.

— Вот мы и на месте, — объявил он через несколько минут и отдернул тяжелый алый занавес.

Заглянув в просторную ложу, Камилла в смущении пробормотала:

— Я не смогу…

— Не сможете пройти десять шагов и сесть в удобное кресло?

— Не смогу просидеть в нем три часа кряду, зная, что весь зал шушукается обо мне.

Будто в подтверждение ее слов мимо прошла компания записных театралов, причем все они перешептывались и хихикали, поглядывая на Камиллу и ее спутников. Это дефиле стало для Китинга последней каплей. Грозно нахмурившись, он направился за театралами.

— Добрый вечер, — сказал он, обгоняя веселую компанию и останавливаясь перед ней.

Мужчина, стоявший в окружении трех девиц, заметно побледнел.

— Блэквуд, в чем де…

— Если мне не изменяет память, — перебил Китинг, — с этой стороны больше нет лож. Я знаю это, поскольку пользуюсь ложей герцога Гривза, а она первая с этой стороны, другой здесь нет.

— Э-эм… — Бледный джентльмен засуетился и зачем-то вынул из кармана часы. Открыв их, пробормотал: — Я… мы… то есть я думал…

— Полагаю, вы явились сюда лишь для того, чтобы поглазеть на мою подругу и на меня, — с угрозой в голосе сказал Китинг. — А я не люблю, когда на меня глазеют, вы это знали?

— Я… мы… очень сожалеем, мистер Блэквуд. Примите наши извинения, — в растерянности пробормотал джентльмен с часами.

Китинг перевел взгляд на его спутниц. То были очень милые кошечки, уверенные, что у них есть коготки, до тех пор пока не пришла пора пустить их в ход.

— Не извиняйтесь. И убирайтесь отсюда, — проворчал Китинг.

Одна из девиц фыркнула и заявила:

— Не понимаю, о чем вообще речь. Здесь нет решительно ничего такого, что нам хотелось бы увидеть. И, уж конечно, никого.

Китинг взглянул на девушку, прищурившись.

— Тогда, вероятно, вам хотелось что-то получить. Может быть, поцелуй? Или вы имеете в виду более интимные знаки внимания?

Девица попятилась и завизжала:

— Альберт, умоляю, уведите нас от этого… человека.

— Да, конечно, Эдвина, — отозвался ее спутник.

Китинг посторонился, пропуская компанию.

— Спокойной ночи, Эдвина, — проговорил он. — Ах, милая, сладкая Эдвина, вы приснитесь мне обнаженной в моих объятиях!

Когда он обернулся, в дверях ложи Гривза никого не было. Что-то дрогнуло у него в груди. Неужели он напугал Камиллу? Китинг стремительно шагнул к занавесу, отдернул его — и замер в изумлении.

Камилла стояла прямо перед ним, и на лице ее играла веселая улыбка. Внимательно глядя на девушку, Китинг проговорил:

— Полагаю, вы все слышали, не так ли?

Камилла снова улыбнулась.

— Да, конечно. Вы ужасный человек, Китинг.

— Вот и не забывайте об этом, моя дорогая.

Наверное, ему следовало пригласить ее поближе к барьеру ложи и спросить о чем-нибудь — например, поинтересоваться, не пересадить ли им Розу с переднего ряда кресел, откуда та сейчас разглядывала зрителей в партере. Но вместо этого Китинг смотрел на девушку как завороженный и чувствовал, что его неудержимо тянуло к ней. «Только один поцелуй, — думал он. — Всего один!..» И действительно, ведь здесь, в глубине ложи, их никто не увидит, не так ли? А один поцелуй совершенно ничего не значит. Только то, что ему, Китингу, нравится целоваться с Камиллой и что он не может отказать себе в этом удовольствии, вот и все. Но если честно, то он, конечно же, представляет при этом нечто большее, чем просто поцелуи. Представляет, как проводит ладонями по ее обнаженному телу, как вонзается в нее, а она прижимает его к…

— Не желаете ли вина, сэр? — Голос лакея, раздавшийся прямо за спиной, заставил его вздрогнуть.

Китинг в растерянности заморгал.

— Я — нет, — ответил он. — А вы, Камилла?

Девушка тоже немного смутилась.

— Я думаю… вино было бы кстати, — пробормотала она. И тут же спросила: — А как же Роза?

— Роза, видимо, из тех дам, которые предпочитают виски, — заметил Китинг. — Значит, вино и виски.

— Слушаюсь, сэр, — кивнул лакей и тотчас удалился.

Когда Китинг обернулся к Камилле, та уже сидела рядом с цыганкой, по другую сторону от которой оставалось одно-единственное свободное место в переднем ряду ложи. Эта Роза оказалась очень толковой компаньонкой.

— А может, ей лучше пересесть? — спросил Китинг, по-прежнему стоявший в темной глубине ложи.

Камилла с улыбкой пожала плечами.

— Даже не знаю… Ей, похоже, очень нравится здесь.

— Но я хочу поболтать с вами наедине, — проворчал Китинг.

— В таком случае вам придется навестить меня завтра, — ответила девушка.

Теперь Камилла почти отвернулась от него и смотрела на открывавшийся занавес, но Китинг, уже знавший ее довольно хорошо, был уверен, что она снова улыбнулась. Еще совсем недавно он думал, что разговор с ней о желании Фентона начать все сначала будет самым трудным для него шагом. И он даже не подозревал, что будет гораздо труднее отказаться от нее в пользу кузена.

— Вот почему, дорогие дамы, — заключила леди Хейбери, хлопнув в ладоши, — я решила, что наш эксперимент, которому мы посвятили всю зиму и весну, увенчался успехом. И теперь я намерена держать клуб «Тантал» открытым круглый год.

— Слава богу, — прошептала София, вцепившись в руку Камиллы. Они сидели рядом за столом, с которого уже убрали остатки завтрака. — Понятия не имею, куда бы я подалась в этом году, если бы мы вскоре закрылись.

— А вам не кажется, что это скучно? — подала голос Сильви, сидевшая напротив. — Да, конечно, очень приятно иметь крышу над головой и доход — пусть даже он уменьшится, — но ведь с августа по март Лондон невыносим — за исключением малых сезонов, разумеется.

— Леди Хейбери сказала, что мы сможем уехать на отдых, если пожелаем, — напомнила София. — Так что тебе незачем оставаться здесь.