Небо Атлантиды - Антон Первушин

– О’кей, – сказал Золотарёв. – И извольте слушаться. Иначе я выполню приказ и отправлю вас к отцам-основателям Америки. Надеюсь, вы к ним не торопитесь?

Госпожа Олбрайт действительно поднялась из кресла и прошествовала мимо Громова к трапу. Через минуту она и трое пилотов стояли на земле, рядом с перевязанным телохранителем.

– Теперь куда? – спросил Лукашевич, и тут у него под курткой запиликал сотовый телефон.

Все вздрогнули: слишком свежа была память о недавнем взрыве, от которого Золотарёв вполне мог лишиться головы. Алексей со странной смесью изумления и недовольства на лице расстегнул куртку и вытащил «мобильник». Нажал кнопку, послушал. Лицо его просветлело.

– Это Лёшка! – почти крикнул Лукашевич. – Стуколин. Жив чертяка! Спрашивает, где мы и куда ему ехать. Говорит, что обзавёлся натуральным «рено» и готов доставить нас хоть до самого Питера!..

(Таллинн, Эстония, август 2000 года)

Яан Мяэ, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, был сравнительно молодым, но уже преуспевающим журналистом. Хотя он и не имел специального образования, зато бегло владел пером, а поскольку вырос и сформировался уже после отделения Эстонии от советской империи, то был лишён большинства комплексов, которые всё ещё довлели над журналистами старой социалистической закалки.

Своё творчество Яан Мяэ посвятил любимой родине, взявшись доказать, что именно она является колыбелью арийской цивилизации. («Индия? При чём тут Индия? Иран? При чём тут Иран?») Выкладки Яана основывались на нескольких «укороченных» цитатах из трудов классиков эзотеризма и национал-социализма. Добавляя к этому мелко накрошенный винегрет из малодостоверных, но внешне эффектных исторических фактов, а также спекуляций на темы аномальных зон и доисторических артефактов, молодой журналист-самоучка утверждал, будто бы эсты, заселившие Прибалтику в незапамятные времена (что-то около десяти тысяч лет назад), являются прямыми потомками жителей Атлантиды или «пятой корневой расой», согласно системе мадам Блаватской. Разумеется, народ этот не мог не оставить заметного следа в истории Европы, что и подтверждается «документами» – далее обычно следовали невнятные ссылки на некие архивы и новейшие работы эстонских специалистов по переписыванию истории.

Несмотря на вольность трактовок (а может быть и благодаря им), опусы Мяэ пользовались довольно большой популярностью у таллиннского читателя, и периодические издания, даже русскоязычные, с удовольствием покупали их.

Кроме журналистских талантов, Яан Мяэ был наделён ещё и рядом полезных качеств. Он имел высокий рост, спортивное телосложение, золотистые кудри, и вообще, по мнению таллиннских дам, был «исключительной душкой». Чем совершенно беспринципно пользовался. Его любили приглашать на всевозможные презентации, выставки и инсталляции. Там он заводил полезные знакомства, очаровывал женщин и ковал железо пока горячо. Подытоживая вышесказанное, можно заключить, что блестящая карьера Яана Мяэ была предопределена и расписана на много лет вперёд.

Не предвещала беды и очередная презентация с фуршетом, о проведении которой Яан был извещён загодя. На этот раз политическую и культурную элиту Таллинна собирала общественная организация под названием «Пеко».[38]Те, кто следил за светской жизнью Эстонии, не мог не заметить, что эта организация набирает силу в республике, претендуя даже на статус некоего идеологического центра, который сумеет сформулировать «новую эстонскую национальную идею» взамен той, которую сорок лет пытались навязать русские большевики. Многие таллиннские журналисты сочли бы за честь соприсутствовать на одном из мероприятий, устраиваемых членами «Пеко», однако Мяэ привык к вниманию со стороны бомонда и воспринял приглашение как должное.

На презентацию Мяэ явился с пятнадцатиминутным опозданием. Опаздывать на встречи и мероприятия он начал с недавних пор, когда понял, что подобного рода выходки только способствуют укреплению его положения в высшем обществе – нужно лишь знать, куда и насколько можно опаздывать. Предъявив пригласительный билет бдительной охране, Мяэ гордо прошествовал в зал, где вовсю шла презентация нового иллюстрированного альбома, выпущенного собственным издательством «Пеко», и тут же был замечен и увлечён в сторонку главным редактором газеты «Ээсти Пяэвалехт».

«Где ты пропадаешь?» – спросил главред таким тоном, будто бы вся презентация была организована специально для того, чтобы он мог встретиться и переговорить с одним из своих внештатных корреспондентов.

«Я не пропадаю, – с достоинством отозвался Мяэ, который как начал опаздывать, так и перестал извиняться за свои опоздания. – Я задерживаюсь».

«Ладно, – сказал главред. – С тобой хочет познакомиться один очень интересный господин. Ты его внимательно выслушай и не отказывай, если чего попросит».

«Как это?» – удивился Мяэ; он знал себе цену и полагал, что никто не имеет права указывать ему, что нужно делать и какие решения принимать.

«Ты меня слушай, – сказал главред „Ээсти Пяэвалехт“ проникновенно. – Это очень важный господин, большой человек. Если ты ему понравишься, он может обеспечить тебе взлёт на самый верх…»

«Всё равно не понимаю. Что значит „на самый верх“?»

Мяэ уже приходилось сталкиваться с разными шулерами от большой политики, пытавшихся втянуть его в свою предвыборную кампанию, и в словах главреда молодому журналисту послышался подвох.

«Очень большой человек, – повторился главред. – Хочешь свой журнал иметь? А свою кафедру в университете? А хочешь, твои очерки в школьные хрестоматии по истории вставлять будут?..»

Мяэ скептически покачал головой. Однажды ему уже раздавали подобные авансы, а потом «кинули» на деньги.

«Вот и он», – сообщил вдруг главред, сразу перейдя на шёпот.

Мяэ обернулся. Раздвигая выставленным плечом толпу приглашённых, к ним продвигался солидного вида господин, одетый довольно необычно – в чёрный френч полувоенного покроя с серебряными позументами в виде меандра из переплетённых свастик.

Среди приглашённых на презентацию альбома «Пеко» хватало странных и даже не вполне здоровых психически личностей, но такой типаж Яану Мяэ ещё не попадался. В нём причудливым образом сочетались мудрость государственного мужа и сумасбродство магистра паранормальных наук, широчайшая эрудиция высокообразованного человека и ограниченность убеждённого сторонника патриархальных традиций. Если вдуматься, этот всемогущий господин был своеобразным символом новой эпохи, в которую входила Эстония после отделения от советской империи. Все эти сочетания, составлявшие суть его натуры, были совершенно невозможны для ЭССР, но вполне вписывались в государственность независимой Эстонской Республики. Впрочем, такие мысли придут к Яану позднее, а пока он стоял и наблюдал за тем, как незнакомец в чёрном френче пробирается сквозь толпу.