Ледяная кровь. Полное затмение - Андреа Жапп

Крик. Последний крик. Тело аббатисы приподнялось над ледяными плитами, приняв форму радуги. Теперь оно касалось пола только головой и пятками. Но вскоре, безжизненное, оно вновь рухнуло вниз.

— Мадам, мадам... — рыдала Аннелета. — Нет, нет, это невозможно! Нет, это несправедливо, несправедливо! Это моя вина, моя самая тяжкая вина. Я слишком торопилась, готовя эту настойку, ни минуты не думая, что убийца могла подмешать яд к моим травам. Я повинна в глупости и небрежности!

Вдруг Аннелету охватила невыразимая ярость. Она на коленях доползла до двери и крикнула во всю мощь своих легких:

— Чтоб ты сдохла, чудовище! Чтобы ты сдохла и во веки вечные гнила в аду! Даже если мне придется отправить тебя туда своими руками!

Топот ног, резко распахнутая дверь. При виде жуткой сцены женщины одновременно закричали: Тибода де Гартамп и Берта де Маршьен, сестра-экономка. Тибода опустилась на колени рядом с Аннелетой, бившейся в истерике. Сестра-больничная, не в состоянии сдержать свои вопли, отчаянно боролась с духовной сестрой, пытавшейся ее успокоить:

— Сдохни! Я помогу тебе сдохнуть, если надо...

— Аннелета, прошу вас! Успокойтесь... Все кончено. Успокойтесь. АННЕЛЕТА, прекратите! Нам нужно заняться телом нашей славной матушки.

Звериные вопли сестры-больничной мгновенно затихли. Безумным взглядом она посмотрела на сестру-гостиничную. Постепенно облако, затуманивавшее ее бледно-голубые глаза, рассеялось. Она прошептала:

— Боже мой...

Тибода помогла Аннелете подняться. Мертвенно-бледная Берта стояла в нескольких сантиметрах от мертвой аббатисы. Она прошептала:

— Это место проклято. Теперь я в этом уверена.

— Старая дура! — прорычала Аннелета. — Единственное, что проклято в этом месте, так это отравительница. Мне нужен ваш ключ от шкафа. Такова последняя воля нашей матушки. Будьте любезны дать мне его, а затем обе выйдите. Я позову вас позже, чтобы мы вместе сломали печать.

— Но...

— Это приказ!

Берта сделала робкую попытку возразить:

— Учитывая преклонный возраст Бланш, нашей благочинной и хранительницы печати, до назначения новой аббатисы я фактически...

— Вы никто! — резко оборвала ее сестра-больничная. — Вы всего лишь одна из моих подозреваемых. Ключ!

Лицо Берты еще сильнее сморщилось от недовольства. Она неохотно сняла с шеи кожаный шнурок и бросила его

Аннелете. Затем вышла из комнаты в сопровождении Ти-боды.

Аннелета Бопре приподняла платье и развязала шнурок, обмотанный вокруг талии, на котором висел второй ключ.

Присев рядом с трупом аббатисы, она вдруг подумала, что теперь ей предстоит сделать самое трудное. Но в то же время ее охватила бескрайняя нежность. Она осторожно приподняла голову мертвой Элевсии и пошарила под воротником платья. После наступления смерти мышцы Элевсии расслабились, и она вновь обрела достоинство прекрасной стареющей дамы. Аннелета взяла третий ключ и положила себе на колени голову так поздно обретенного друга. Последними словами Элевсии были «Друг мой. Живи, друг мой». Эти с трудом произнесенные слова вознаградили сестру-больничную за горькую, полную одиночества жизнь, которую, как совсем недавно казалось, она ненавидела. Она погладила лоб, еще покрытый испариной, и поцеловала его. Затем она встала и при помощи трех ключей открыла шкаф. Она сразу же увидела большой ключ, несомненно, дубликат ключа от покоев аббатисы, еще один, более короткий, а также ключ и толстое письмо, на котором лежала печать. На конверте высоким тонким почерком, который Аннелета знала так же хорошо, как свой собственный, было выведено:

Отдать моему любимому племяннику Франческо де Леоне после моей смерти. Никто другой не должен знать о содержании письма. А ежели он нарушит волю усопшей, душа его не найдет успокоения. Один Господь мне Спаситель и Судия.

Аннелета просмотрела другие документы: акты о покупке и продаже земель и недвижимого имущества, о сдаче в аренду лесов и мельниц. Она взяла пергамент с планом, о котором говорила аббатиса, чтобы перепрятать его в надежное место. Единственным надежным местом ей казалась тайная библиотека. Аннелета приподняла ковер и увидела низенькую дверь.

Взяв в руки масляный светильник, который она зажгла целую вечность назад, Аннелета вошла в просторный зал с высокими потолками. Струя ледяного воздуха ударила ей прямо в лицо. Подняв глаза, она заметила длинные горизонтальные бойницы, расположенные под самым потолком. Несмотря на удушающую печаль, сдавливавшую ей грудь, Аннелета застыла от волнения, до глубины души потрясенная видом сотен томов, собранных в этом месте, едва осмеливаясь подойти ближе.

Прерывисто дыша широко открытым ртом, Аннелета боролась с суеверным страхом, парализовавшим ее. Вдруг какая-то сила бросила ее к полкам. Она читала названия, присвистывая от восхищения, дрожа от желания приобщиться к науке, к собранным здесь знаниям. Боже мой... Если бы ей разрешили жить здесь, прочитать все книги, обо всем узнать... Неожиданно ее охватила тревога: а вдруг новая аббатиса1 решит уничтожить это чудо, или ей прикажут это сделать? Подобная перспектива заставила Аннелету вздрогнуть. Она должна держать при себе ключ до приезда рыцаря де Леоне. Какое тяжелое бремя она взваливает на себя! Аннелета знала, как любила мадам де Бофор своего приемного сына, и не сомневалась, что он отвечает ей взаимностью.

Надо было действовать быстро. С минуты на минуту Берта и Тибода должны вернуться. Эти глупые гусыни могут подумать, что Аннелета решила воспользоваться одиночеством, чтобы при помощи печати сфальсифицировать документы. Низкие душонки чаще всего подозревают других в том, на что способны сами.

Аннелета положила письмо и планы на полку; Неожиданно она обо что-то споткнулась. Она нагнулась и в полутьме при слабом свете масляного светильника разглядела большую ивовую корзину, в которую сложила мешочки и пузырьки, прежде чем отдать ее аббатисе. Так вот куда спрятала корзину матушка!

Что это был за яд, который действовал столь стремительно, вызывая конвульсии и сильное окоченение членов? Ан-нелета могла поклясться, что Иоланду де Флери отравили тем же ядом. Вероятно, сестра-лабазница боролась с асфиксией, царапая себе горло, чтобы облегчить доступ воздуха, до тех пор пока руки не перестали ее слушаться.

Животное... Яд был связан с каким-то крупным животным. Аннелета могла в этом поклясться, хотя память упорно отказывалась ей помочь. Вероятно, решение находилось на страницах этих книг.

Нет! Только не царапины! Следы были гораздо длиннее, вели к самому носу. А Элевсия всякий раз кричала, когда Аннелета дотрагивалась до нее. Неужели малейшее прикосновение вызывало у нее мучительную боль? Аннелета мысленно представила убийцу в ту ночь в дортуаре. Проклятая! Она решительно сжала одной рукой горло Иоланды, а другой заткнула ей рот, чтобы та не могла кричать. На протяжении всей агонии она спокойно смотрела, как умирает ее духовная сестра. Ни в этом мире, ни в том ей не будет прощения. И Аннелета поклялась своей жизнью, своей душой, что возмездие вскоре обрушится на убийцу и будет ужасным.