Бабочка и Орфей - Лина Аспера

кровью левый бок. Задубевшая ткань приклеилась к коже и отдиралась весьма болезненно.

— Да-а, видок у меня — только местную нечисть пугать. Этих самых, кер с ламиями.

Однако сменной одеждой, как и жертвенным бараном, я заранее не запасся, поэтому придётся идти в чём есть. Глядишь, за своего у нежити сойду.

Бабочка описала в воздухе петлю, поторапливая меня со сборами.

— Да я, собственно, готов, — я закинул котомку за спину. — Куда нам там дальше?

Лимонница полетела указывать дорогу, но не вдоль тракта, как я ожидал, а в сторону, в холмы. Ладно, она здесь проводник — ей виднее.

Вскоре выяснились две вещи. Во-первых, выход оказался радиальным. Во-вторых, бабочка и в самом деле была женского пола, поскольку только к девчонке могла прийти идея найти перепачканному спутнику место для помывки.

Это было мелкое озерцо с чистой, как слеза, водой. Долетев до него, бабочка изящно спланировала на один из росших по берегам цветов.

— Ты зачем меня сюда привела? — поначалу не понял я. — Отдыхали же недавно.

Лимонница отвлеклась от нектара, подлетела к недогадливому мне, а затем сделала круг над озером.

— Водные процедуры? Ну, ты, подруга, даёшь.

Тем не менее артачиться я не стал: ходить в измазанной кровью одежде было не сказать чтобы очень удобно. Холодная вода неплохо отстирала пятна, а я почувствовал себя заново родившимся после того, как рискнул окунуться и смыть с тела грязь и пот приключений. Правда, на нормальную сушку времени не было и пришлось надевать мокрые вещи, но это так, мелкое неудобство. Зато я придумал, как практичнее перепаковать кладь и приладить очередной факел к поясу — населённые территории, похоже, только начинались.

Шанс оценить собственную догадливость появился у меня почти сразу, на обратной дороге к тракту. То ли я задумался и расслабился, то ли стигийские собаки передвигаются бесшумнее тени, но моё чувство опасности сработало в самый последний момент. Я успел только развернуться, однако, будучи замеченным, крупный чёрный пёс тоже остановился.

— Хорошая собака, — я не рискнул удобнее перехватывать посох, чтобы не провоцировать зверя. — Умная собака. Не будем ссориться. Давай, каждый из нас пойдёт своей дорогой, а?

Пёс ощерился, демонстрируя внушительные клыки. Потом потянул носом воздух и спрятал зубы.

— Так как? Расходимся с миром?

Собака молча сорвалась с места, промчалась мимо меня — я с запозданием вскинул посох — и унеслась в сторону тракта. Мы с бабочкой задумчиво посмотрели ей вслед, после чего я вытер вспотевшие ладони о джинсы и предложил: — Подруга, может, подберём окружной маршрут?

Лимонница не возражала.

***

Уж не знаю, что этому способствовало — благословение богини, мастерство моего проводника или пресловутое везение дуракам, — но больше неприятных встреч у нас не было. Местных обитателей мы только слышали — отдалённый топот, шорох крыльев, тоскливый вой — однако на глаза они не показывались. Так что последняя часть пути вышла скорее нервной, чем сложной. Бабочка вела меня к встающей на горизонте горной гряде, из которой вырастал гигантский базальтовый замок. От равнины его, в лучших мифологических традициях, отделял широкий ров с булькающей на дне раскалённой лавой. Однако сегодня был приёмный день: подвесной каменный мост гостеприимно опущен, створки грандиозных ворот широко распахнуты — заходи, кто хочешь. Если, конечно, не боишься сидящего в воротах Цербера.

Не буду кривить душой: я боялся. Трёхголовая зверюга пяти метров в холке и с недружелюбным выражением на мордах кого угодно заставит осторожничать. В общем, я неторопливо подошёл к началу моста и остановился. Цербер тоже лениво встал, громыхнув цепью, и подошёл к мосту со своей стороны. Какое-то время мы с ним вдумчиво изучали друг друга, а потом я со вздохом выпутался из котомки и уселся на землю прямо в том месте, где стоял. Требовалось крепко подумать прежде, чем что-то предпринимать. Ну, или хотя бы сделать вид раздумий, в глубине души надеясь на счастливый случай.

Я в упор не помнил, как проходил — если проходил — мимо Цербера Одиссей. Кажется, другой греческий товарищ, Орфей, убаюкал псину игрой на лире, но этот вариант по понятным причинам мне не подходил.

— Есть идеи, подруга? — я повернулся к сидящей на тюке с вещами лимоннице. В ответ она взмахнула крылышками, поудобнее устраиваясь на ребре торчащего из пуховика тряпичного свёртка. Медовая лепёшка?

— Только не говори, будто такого монстра можно задобрить крохотным пряником, — столько скепсиса в голосе не снилось даже Васе Щёлоку. Впрочем, бабочка благополучно проигнорировала интонацию.

— Тебе-то что, ты всегда улететь можешь, — брюзгливо продолжил я, однако за свёртком полез.

Чувство собственного идиотизма — непередаваемое ощущение.

— Эй, собакен! Пряник будешь? — я встал на ноги и помахал в воздухе лепёшкой. Сидевший на том конце моста Цербер с интересом принюхался.

— Гав!

Блин, лучше бы он молчал. Нас с бабочкой едва не сдуло обратно к топям.

— Тогда предлагаю бартер: тебе — еда, нам — беспрепятственный вход в замок.

А псина-то не такая тупая, как кажется. Сразу посторонилась.

— Чтобы я хоть когда-нибудь ещё раз… — я заткнулся, выдохнул и пошёл вперёд.

Лепёшка действительно оказалась Церберу на один зуб, но свою часть уговора он честно выполнил. Впрочем, седых волос у меня от этого меньше не стало.

— Так, надеюсь, мы на финишной прямой, — которая выглядит, как вымощенный туфом замковый двор величиной с взлётную площадку космодрома. — Куда дальше?

Лимонница не сразу нашлась с ответом. Пару минут она выписывала в воздухе причудливые загогулины, пока, наконец, не определила направление. Я логически предполагал, что путь наш будет лежать к дверям центральной башни — громадным бронзовым створкам с отчеканенными на них изображениями адских монстров в натуральную величину. Однако моя спутница полетела на другой конец двора, к скромной пузатой башенке. Тамошняя дверь вычурностью или гигантскими размерами не отличалась: просто добротный кусок дерева с ручкой-колотушкой. Будучи человеком воспитанным, я постучал, немного подождал ответа и, не дождавшись, толкнул дверь.

— Смотри-ка, нас ждут. Практически с красной дорожкой и фанфарами.

Бабочка первой влетела в пустынный холл и сразу же направилась к мраморной лестнице, ведущей наверх. Я не отставал, машинально отмечая про себя ориентиры для возвращения. Два пролёта, чёрно-золотая ваза у стены, коридор, картина с юношей, который отчаянно стремится поймать насильно разлучаемую с ним девушку. Поворот направо, ещё один коридор, в конце которого — строгая дверь из красного дерева. Лимонница зависла перед ней, часто