Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов

Как-то во время преследования французов Кутузов оказался в расположении лейб-гвардии Измайловского полка.

— Есть ли хлеб? — спросил он.

— Нет, ваша светлость, — отвечали солдаты.

— А вино?

— Нет, ваша светлость.

— А говядина? — уже явно сердясь, вопрошал Кутузов. И вновь услыхав отрицательный ответ, громко пригрозил повесить провиантских чиновников. Солдатам же пообещал: — Завтра навезут вам хлеба, вина и мяса, и вы будете отдыхать.

Выслушав хор благодарностей, Кутузов многозначительно помолчал, а потом с сокрушенным видом произнес:

— Да вот что, братцы: пока вы будете отдыхать, злодей-то, не дожидаясь вас, уйдет…

В один голос закричали лейб-гвардейцы:

— Когда так, нам ничего не надобно, без сухарей и вина пойдем его догонять.

Услыхав эти слова, полководец поднял к небу голову и, утирая слезы, молвил:

— Великий Боже! Чем возблагодарить тебя за милость, что имею счастье командовать такими молодцами!..

Народ платил ему такой же любовью и таким же преклонением. Пронзительно звучат эти чувства в пушкинских строках:

Память о М.И. Кутузове (а вместе с ним и о М.Б. Барклае де Толли) увековечена в установленных на площади перед Казанским собором в Санкт-Петербурге монументах. Идея их установки принадлежала Александру I, в 1818 г. заявившему, что «слава генерал-фельдмаршалов князей Голенищева-Кутузова-Смоленского и Барклая де Толли требует достойных памятников». Свой вклад в художественное решение внес и Николай I, порекомендовавший скульптору изобразить полководцев не как античных героев, а в форменных мундирах. Выполненные по проекту скульптора Б.С. Орловского, кстати, бывшего крепостного, памятники встали на пьедесталы к 25-летию победы над Наполеоном. М.И. Кутузову также установлен памятник в Москве перед музеем-панорамой «Бородинская битва».

Лишь четверо из 63 российских генерал-фельдмаршалов составляли связку отец — сын: Салтыковы и Голицыны. Александр Михайлович Голицын родился в семье известного полководца Петра I — князя Михаила Михайловича Голицына, имевшего в двух браках одиннадцать дочерей и семь сыновей. Александр был третьим из них и в родословной князей Голицыных значился 48-м в VIII колене потомков князя Голицы. «…Фельдмаршал, с отличием служивший в Семилетнюю войну и в первую войну Екатерины II с турками, предводя первой армией, взявшей Хотин; затем он был в Петербурге генерал-губернатором»[50] — из этой записи в «Истории родов русского дворянства» легко увидеть, что все в судьбе Александра Михайловича сложилось, как надо. Хотя в начале гарантий жизненного успеха не было никаких.

На тринадцатом году жизни князь лишился отца. Рассчитывать на чье-то высокое покровительство он не мог, так как род Голицыных был гоним при Анне Иоанновне: при ее вступлении на престол родной дядя Александра князь Дмитрий Михайлович Голицын возглавил членов Верховного тайного совета, которые попытались ограничить самодержавие, а отец — Михаил Михайлович тоже входил в число «верховников» (см. очерки о В.В. Долгоруком и М.М. Голицыне). Став императрицей, Анна Иоанновна жестоко расправилась с олигархами, покусившимися на ее власть, в частности, князь Дмитрий Михайлович, едва избежав смертной казни, был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер в апреле 1737 г. Князь Михаил Михайлович, отец Александра, скончался в 1730 г.

В этих условиях, не рассчитывая на карьеру в России, 17-летний Александр Голицын отправился в Австрию. Здесь в армии принца Евгения Савойского он получил первые уроки воинского мастерства. Возвратиться в Россию он смог лишь при новом царствовании. Получив чин капитана гвардии, Голицын был направлен в Константинополь, а затем полномочным министром в Саксонию. Карьера постепенно входила в свое русло, становясь достойной представителя древнейшей российской фамилии. Императрица Елизавета Петровна восстановила позиции рода Голицыных, и Александр Михайлович смог уже в 1744 г. достичь чина генерал-поручика, хотя и оставался еще на дипломатическом поприще.

С началом Семилетней войны по собственному ходатайству он сменил камзол дипломата на военный мундир. В 1758 г. князь отличился при взятии Торна, а 1 августа 1759 г. — в сражении при Кунерсдорфе. В соответствии с планом главнокомандующего П.С. Салтыкова Голицын командовал левым флангом русской армии (пять полков Обсервационного корпуса). Его войскам пришлось тяжело, поскольку именно левый фланг принял на себя первоначальный удар войск Фридриха II — Салтыков таким образом намечал отвлечь пруссаков и связать их боевыми действиями, чтобы затем атаковать их в центре и на правом фланге. Стойко обороняясь, войска Голицына, тем не менее, не выдержали натиска пехоты и кавалерии противника и отступили, сам генерал был ранен. Однако это не помешало исполнению плана Салтыкова: русские ударили во фронт и фланг и опрокинули пруссаков, дело довершила доблестная кавалерия П.А. Румянцева (см. очерк о П.С. Салтыкове). Елизавета Петровна отметила ратные подвиги Голицына орденом Св. Александра Невского и чином генерал-аншефа.

В свою очередь Екатерина II, взойдя на трон, удостоила Александра Михайловича ордена Св. Андрея Первозванного и ввела в свое ближайшее окружение в качестве генерал-адъютанта и члена Совета, учрежденного при высочайшем дворе.

С началом русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Голицын был поставлен во главе 1-й армии (80 тысяч человек по штату, но фактически 45 тысяч). Кампанию 1769 г. он открыл уже 15 апреля, не дожидаясь пополнений. Дело в том, что Молдавия восстала против турок, и чтобы принять ее в русское подданство, требовалось спешить. Однако, по оценке военных историков, князь действовал безынициативно, разделяя взгляды тех полководцев, которые считали главным на войне не бой, не уничтожение живой силы противника, а маневрирование с целью заставить его отступить без боя[51]. Вместо того, чтобы идти сразу на Яссы, он двинулся к Хотину. Будучи не в состоянии взять крепость, князь отступил за Днестр для пополнения запасов продовольствия и целый месяц простоял в Подолии.