Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов

Высокую боевую репутацию гвардия подтвердила и в главном сражении Северной войны. Преследуя шведов, бежавших с поля Полтавского сражения, Голицын настиг их 30 июня 1709 г. у Днепра в районе села Переволочна (см. очерк о А.Д. Меншикове). Гвардейцев было значительно меньше, но их предводителю удалось ввести генерала Левенгаупта в заблуждение относительно численности русских и втянуть шведов в переговоры. Через несколько часов к Переволочне подошел корпус А.Д. Меншикова, и исход дела был предрешен: противник сложил оружие. Плена избежал лишь Карл ХII, с немногими спутниками бежавший в Турцию.

С 1714 г. М.М. Голицын — главнокомандующий русскими войсками в Южной Финляндии. В период становления русского национального военного искусства нередко бывало, когда полководец брал на себя командование сражениями и на море. Первый пример здесь — сам Петр. Что касается Голицына, то он участвовал еще в знаменитом Гангутском сражении в 1714 г. Флотоводцем же ему довелось быть в 1720 г. при острове Гренгам. Во главе эскадры галер он заманил шведов в Ламеландский залив, изобиловавший подводными камнями и мелями, и 27 июля атаковал их. Два фрегата противника сели на мель и были захвачены, еще два отстали от своей эскадры, поспешно ретировавшейся, и после отчаянной погони были взяты русскими на абордаж.

«Правда не малая виктория может почесться, — писал Петр Меншикову, — потому что при очах господ англичан, которые, — добавлял он с иронией, — равно шведов оборонили, как их земли, так и флот»[54]. Обрадованный царь повелел выбить в честь победы при Гренгаме особую медаль с видом сражения и надписью «Прилежание и храбрость превосходят силу», а самого полководца, временно переквалифицировавшегося во флотоводцы, щедро наградил.

В 1721–1728 гг. Голицын командовал войсками в Санкт-Петербурге и на Украине. Рассказывали, что из уважения к нему Петр I даже не принуждал его, как других приближенных, пить в больших количествах на многочисленных пирах, которыми увлекались в окружении царя. Петр многократно отмечал его за талант, доблесть, воинский труд, личную храбрость. Но чин генерал-фельдмаршала Михаил Михайлович получил уже после кончины первого русского императора в соответствии с указом Екатерины I 21 мая 1725 г.

Невиданный политический взлет ждал его при Петре II. Пользуясь малолетством императора и своим безраздельным влиянием на него, группа старой боярской аристократии во главе со старшим братом Голицына — Дмитрием Михайловичем и князем А.Г. Долгоруким решила упрочить свое влияние в армии (см. очерк о В.В. Долгоруком). С этой целью в 1728 г. Михаил Михайлович был вызван в Санкт-Петербург и назначен президентом Военной коллегии, стал сенатором и членом Верховного тайного совета — своего рода правительства той эпохи. Ему едва перевалило за пятьдесят, и, казалось, впереди будет еще немало дел и свершений.

Но все рухнуло буквально в одночасье. Князья Д.М. Голицын и М.М. Голицын вошли в состав узкого круга аристократов — т. е. «верховников» (кроме них, князья Долгорукие — Василий Лукич, Алексей Григорьевич и его сын Иван Алексеевич), которые после смерти в 1730 г. Петра II попытались ограничить самодержавие собственным аристократическим правлением. Д.М. Голицын, действительный тайный советник, сенатор, кавалер орденов Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского, член Верховного тайного совета, стал к тому же их лидером и идеологом.

Анна Иоанновна, которой были предъявлены «кондиции», оговаривавшие ее вступление на престол, вначале согласилась на их соблюдение. Но, прибыв из захолустной Митавы в российскую столицу и осмотревшись, разорвала их, желая править самодержавно, без всяких ограничений. А на голову аристократов, осмелившихся покуситься на права монарха, посыпались несчастья. М.М. Голицын утратил свое положение, был удален от двора и, как писали тогда, «сделался жертвой душевной скорби». В том же 1730 г., в декабре, он скончался 55 лет от роду.

Память о нем сохраняется не только благодаря его ратным делам, но и качествам характера: уму, военному дарованию, отваге, великодушию. Вот пример в назидание нам, потомкам. За неудачные действия в июле 1708 г. в районе Головчина, когда Карлу XII удалось нанести русским поражение, князь А.И. Репнин был разжалован в солдаты. Именно в этом качестве он принимал участие в следующем сражении со шведами у деревни Лесной и проявил завидные боевые качества. Здесь же отличился и его недруг князь Голицын. Петр I прямо на поле сражения расцеловал Михаила Михайловича и пообещал выполнить любое его желание. «Прости Репнина», — великодушно отвечал будущий фельдмаршал, уважая храбрость разжалованного и переступив через прошлые обиды. На недоуменный вопрос царя: «Как! Разве ты не знаешь, что он смертельный враг тебе?», Михаил Михайлович отвечал:

— Знаю, государь, и прошу; но знаю и то, что Репнин сведущ в ратном деле, чтит Бога, любит Отечество, предан тебе; и что значит вражда личная между нами, когда Отечество, ты, государь, нуждаетесь полезными людьми?[55]

«Черта, редко встречаемая в наше время!», — резонно заметил на это проявление великодушия историк.

В русской армии имя полководца было сохранено в наименовании 3-го пехотного Нарвского полка.

Стоял апрель 1698 г. Вряд ли кто-то из жителей Лондона, бывших в тот день у здания парламента, узнал долговязого, неброско одетого человека, вышедшего из остановившегося экипажа. Скорее обращали на себя внимание пышные одеяния его спутников. Явные иноземцы, они долго и с любопытством оглядывались по сторонам, прежде чем переступили порог знаменитого на весь свет здания. И в самом деле, даже знающему человеку трудно было ожидать, что монарх, самодержец всероссийский вдруг пожелает ознакомиться с гнездом европейского парламентаризма.

А Петру I в самом деле было интересно послушать дебаты, своими глазами увидеть тех, кто без всякого страха перед королем Вильгельмом II Оранским, с которым царь уже успел познакомиться лично, высказывает свое мнение о том или ином законопроекте. Петр так отреагировал на увиденное в парламенте: «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду. Вот чему надо учиться у англичан». Любопытно, что в его устах это ничуть не противоречило, например, формуле, зафиксированной в Воинском уставе: «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен…»

В числе спутников царя, переступивших порог британского парламента, был и великий посол Федор Алексеевич Головин, сопровождавший Петра в его поездке по Европе.

Первый российский генерал-фельдмаршал имел предками представителей византийского рода Компиных, старшая ветвь которого занимала в свое время даже императорский престол. Прямую же линию он вел от младшей ветви рода, владевшей землями в Крыму. Примерно на рубеже XIV–XV вв. ее представители выехали в Москву и поступили на службу московским государям, со временем породнившись с самим Иваном III. Все три века Московского государства род Головиных составлял «высшую аристократию»[56].