Лилия и меч - Сара Беннет

– Продолжайте поиски, – приказал Радолф, не отрывая глаз от Лили.

Сделав шаг вперед, он схватил Лили за обе руки и грубо притянул к себе. Она тотчас ощутила жар его тела и его великую силу, но ни то ни другое больше не могло служить ей утешением.

– Вы не нормандка, леди. – Голос Радолфа прозвучал глухо и угрожающе. – И вы не возвращались с шотландской границы в Реннок. Я отправил Жервуа вперед поговорить с Эдвином, и вчера он вернулся. Дочь Эдвина, Элис, находится в Ренноке. Я узнал, что вы лжете, еще до приезда в Трайер и попросил вас сказать правду, но вы отказались... '

– Я не могла, – прошептала Лили, упираясь руками в его грудь. – И не вините ни в чем Элис. Она ничего не знала.

– Так кто же вы? – Радолф стиснул ее руки с такой яростью, что кольцо с соколом больно врезалось в кожу.

Лили вскрикнула, и Радолф замер. Этого кольца он прежде у нее не видел.

– Кольцо? Что за кольцо?

Громовым голосом Радолф велел принести огня. К ним тотчас подбежал солдат с факелом и осветил их соединенные руки. От едкого дыма глаза Лили начали слезиться, но она даже не сделала попытки отвернуться. Она была почти рада. Ей не придется больше лгать и притворяться. Рано или поздно это должно было случиться.

Радолф наклонился ниже и, когда ему подмигнул красный глаз сокола, чуть не окаменел.

– Леди Уилфрида больше не скрывается, не так ли? – произнес он, дрожа от бешенства. – Она теперь здесь, со мной.

– Да.

Он посмотрел на нее так, что Лили почти не сомневалась – сейчас он ее ударит.

Однако, против ожидания, Радолф сдержался, но в его голосе прозвучала горечь.

– Что вы замышляли сделать, леди? Убить меня? Не для этого ли вы носили кинжал? Хотели вонзить его в мое сердце? Вам, должно быть, было забавно держать в когтях самого Радолфа.

Лили покачала головой. Что бы он о ней ни думал, она должна его переубедить.

– Послушай, Радолф, я не собиралась водить тебя за нос. Ты не можешь думать...

Он наклонился к ней ближе и обжег ее своим дыханием. Его глаза сверкали, как оникс. Когда он заговорил, его голос дрожал, выдавая неимоверное усилие, которое Радолф предпринимал, чтобы не потерять самообладания.

– Может, я и свалял дурака, леди, но вы были для меня превосходной шлюхой!

Лили отпрянула. Неужели он не прочитал правды в ее глазах? Или он не мог... не хотел ее видеть?

– Я не шлюха, – ответила она сухо. – И ты, как никто, знаешь это.

Он брезгливо отбросил ее руку.

– Вы правы. Это чересчур честное занятие для особы со столь вероломной душой.

Лили охватил гнев. Боль, страх и обида, смешавшись вместе, свились в ее груди в огромный твердый клубок, пожираемый огнем ярости. Как могла она считать его добрым? Как могла вообразить, что между ними возникла нежность? Он – Радолф, ее враг. Он ненавидит ее, и она ненавидит его.

Ослепленная гневом, Лили нащупала на поясе кинжал. Она убьет его, пронзит его сердце, если, конечно, оно у него имеется!

Выхватив клинок, Лили замахнулась, но Радолф без труда остановил ее занесенную руку, и вместо того, чтобы скользнуть по защищенной кольчугой груди, лезвие полоснуло его по большому пальцу.

На платье Лили брызнула теплая кровь, и Радолф гневно рассмеялся.

– Да, теперь я вижу настоящую Лили! – Его глаза метали молнии.

Лили побледнела и выпустила оружие; ей стало дурно. Заткнув нож за пояс и не обращая внимания на неглубокий порез, Радолф продолжал сверлить Лили глазами.

– Нет, миледи лгунья, – усмехнулся он. – Я еще не готов умереть. А вас ждет расплата – справедливая, как я и обещал.

Лили молчала, у нее не осталось больше слов.

– Взять ее под стражу! – прорычал Радолф и отвернулся. – Утром мы отправляемся в Йорк, к королю Вильгельму!

Такого приступа ярости Радолф еще не испытывал. Ярость терзала его плоть и рвала душу, пуская раскаленные стрелы в мозг. Прошло уже несколько часов, а он все еще оставался погруженным в себя и пламенел гневом вонзившим в него когти еще в Трайере.

Радолф предполагал, что Лили лжет, до того, как его человек вернулся из Реннока, но теперь это не имело значения. Когда он расставлял сети, в которые она должна была попасться, ему отчаянно хотелось ошибиться! Дожидаясь ее в засаде, он молил только об одном, чтобы самой большой потерей этого бдения стала потеря сна. Снова и снова говорил он себе, что должно найтись какое-то объяснение всему тому, что вскоре должно было выясниться.

Каким же идиотом он был!

Как Генрих будет над ним смеяться!

Радолф – дурак Короля, обманутый дьяволицей, женой Воргена – той самой женщиной, за которой он гонялся по всему северу...

Радолф заскрежетал зубами. Его люди держались от него на почтительном расстоянии, но он не замечал этого, вспоминая, как она кричала под ним от страсти, как трепетало ее тело и какой нежностью светились глаза... Она и вправду ведьма, если сумела так опутать его паутиной своих чар.

Что за безумие владело им, когда он поверил в ее историю, хотя все признаки свидетельствовали об обмане? Что за безумие владеет им сейчас, если он до сих пор сожалеет, что она сама не прониклась к нему доверием и не сказала всю правду?

И что бы он тогда сделал? Отпустил ее? Дал ей возможность воссоединиться с ее возлюбленным, с этим напыщенным фатом?

Радолф отправил к Лили Жервуа, чтобы узнать имя и личность сбежавшего человека; пойти к ней сам он так и не решился, потому что от боли и ярости чуть не сходил с ума.

Жервуа вскоре вернулся и сообщил, что сбежавшего зовут Хью; он двоюродный брат Лили и явился специально, чтобы вызволить ее из плена.

– Она даже не пыталась это скрыть. – Жервуа оставался настороже на тот случай, если его господин все же утратит железную выдержку и даст волю своему гневу. – Еще она просила передать, что всем сердцем сожалеет о своей неудаче.

Радолф прищурил глаза и сжал челюсти. Кто бы сомневался! Разумеется, ей хотелось бы сейчас находиться со своим любовником. Что ж, он позаботится, чтобы она никогда больше его не увидела. Скорее он убьет ее... или навеки посадит под замок в Кревиче. Кстати, хорошая идея: оставаясь его узницей, Лили будет всецело в его власти, и он сможет и дальше наслаждаться ее телом. Держать ее для себя, вдали от ее любовника, – чем не выход из положения!

Вот только он не был ее любовником.

Радолф нахмурился, и его мозги, свившиеся в голове в клубок, как змеи, стали наконец проясняться. Не мог ли он придумать в пылу страсти, что она была девственницей? Нет, ошибка исключалась: даже теперь Радолф без труда вспомнил ощутимое сопротивление, которое испытал, когда нарушил естественную преграду.