Несущая смерть - Джей Кристофф

class="p1">Конечно, огнемёты сработают только в том случае, если в живых останутся работорговцы, которые ими управляют.

Флот топтеров, общим счетом почти сорок, неровным строем парил в пятидесяти футах над землей, раскачиваясь под порывами свирепого ветра.

Но вот ветер ударил посильнее, и какой-то топтер врезался в два других «собрата». Все три рухнули с неба и превратились в искореженные пылающие снаряды на булыжниках Кавы. Но остальные пробирались в воздушных коридорах над тесными улочками горящего города, приближаясь к крепости работорговцев и самураям, карабкающимся, как насекомые, по отвесным стенам.

Когда топтеры приблизились на расстояние выстрела, небеса взорвались градом сюрикенов и зарядами катапульт. Александр слушал ненавистный грохот и свист снарядов, и его мысли возвращались к тому дню, когда отца зарубили на стенах Мрисса. Топтеры продолжали падать, а люди превращались в протекающие мешки с окровавленным мясом.

Взрывы эхом разносились по мегаполису. Разбившиеся винтокрылы ярко вспыхивали, вздымая в высь столбы едкого дыма. Александр стиснул зубы, пробормотал молитву. Напряг слух. Прищурился. Он ждал, когда буря разразится по-настоящему.

Глухой потрескивающий звук обжег пространство между его барабанными перепонками, и губы Александра искривила мрачная улыбка. Из морды ведущего топтера вырвались яркие дуги невозможного сине-белого цвета. За ним последовало полдюжины других.

Ослепительные молнии летели из установленной на брюхе аппарата пушки, прорезая крепостные стены, оставляя зеленые вспышки в глазах Александра и почерневшие руины там, где когда-то стояли самураи. В морды топтеров летели огненные струи, а молнии превращали дождь в пар. И, повернувшись к связисту, Александр отдал приказ о начале второй волны атаки.

Осадные орудия на гусеничном ходу – краулеры – взревели двигателями, наполняя воздух вонью горелой кожи и запахом озона. Машины представляли собой уродливые толстые громадины из клепаного железа, обтянутые сегментированными танковыми гусеницами. Одиннадцать рванулись вперед, прокладывая путь через склады и жилые дома, направляясь к крепости.

Они были совершенно новым творением инженеров-механиков, работающих на полигоне Акмарр, а нападение на Каву стало для орудий первым настоящим боевым испытанием. Выглядели они достаточно впечатляюще: сплошь обитые черным железом, с широкими мордами, смахивающими на наконечники копий. Но во время высадки на берег было потеряно тридцать процентов комплектующих, в основном из-за проблем с механикой.

Словно прочитав мысли Александра, один из краулеров выплюнул ослепительные искры из вентиляционных отверстий, вздрогнул и со скрежетом остановился. Люки распахнулись, повалил густой дым, а из обжигающих внутренностей вывалились обугленные солдаты. Сестры милосердия метнулись к ним и, уложив бедняг на носилки, потащили пострадавших к санитарным палаткам в хвосте колонны.

Александр приподнял платок и попытался сплюнуть с языка привкус обугленной плоти.

«Твои сыновья запомнят этот день».

Александр подождал, пока краулеры не отошли на пятьдесят ярдов от крепостной стены, вознес последнюю молитву Богине, взобрался на штабель упаковочных ящиков, вытащил молот молний и оглядел войско. Легион тяжелой стали и черных знамен с двенадцатью красными звездами, сверкающие из-под шлемов голубые глаза, грозовые отсветы на клинках.

И капитан взревел, возвышая голос над хаосом битвы, ревом двигателей и бури:

– Братья! Перед вам распростерся ненавистный враг, он дрожит за каменными стенами! Вы выпьете силу противников! Станете носить их шкуры! И сегодня вечером будете ужинать в крепостных развалинах или с Богиней в Залах Победоносных мертвецов!

Мужчины ответили ревом, все подняли кулаки и сверкнули железом.

– Сегодня вы не жители Аушлосса, Кракаана, Вешкова или Мрисса! Вы – не сироты после двадцати лет кровавого угнетения. Вы – не отцы порабощенных дочерей, не братья украденных сестер, не сыновья убитых матерей! Вы – не солдаты! Вы – расплата!

Новый рев – бесформенный и оглушительный.

– Кровь за Императрицу! Кровь за Богиню!

– Кровь! – кричали они. – Кровь!

– Вперед, братья!

И люди ринулись вперед, словно стена из железа и ярости. Осадные башни столкнулись со стенами крепости, и воины ринулись вверх по переходам, а Причащенные кровью размахивали огромными двуручными молотами, нацелившись на самураев, которые кинулись им навстречу. Александр шагал по улицам, на мгновение его ослепила пушка-молниемёт, и он прищурился, выкрикивая приказы командирам колонн, перекрывая нарастающий шум битвы.

Железные самураи сражались как демоны, и нечестивая сила, исходившая от механической брони, была достойным зрелищем. Александр увидел, как один работорговец, – вероятно, командир – спрыгнул с крепостной стены и приземлился на морду винтокрылого топтера. Мужчина пробил лобовое окно и через разбитое стекло вытащил пилота наружу, а после швырнул на землю.

Топтер резко повернул влево и свалился вслед за хозяином, а работорговец сиганул к крепости и начал отражать удары.

Александр бросился к башенному переходу, направляясь к замку. Причащенные кровью уже забрались на стены, опьяненные убийствами.

Толпа железных самураев ждала с обнаженными цепными клинками, пока на них обрушивался вал плоти, не обращая внимания на рычащие личины.

Крепостные стены были усеяны трупами, изжаренными дотла канонадой молний. Несколько сюрикеномётов до сих пор работали, поливая войска Александра сталью.

Капитан кинулся в рукопашную схватку, взревев, как ледяной дьявол. Молот молний пел песню смерти, каждый удар по черепу очередного работорговца заставлял сердце трепетать от радости.

Александр продирался среди берсерков, выбивая цепные мечи из рук, срубая головы с плеч. Кровь была у него на перчатках. На лице. На языке.

В небе закачался винтокрылый топтер, железный самурай спрыгнул со стены и вонзил оба меча в лобовое стекло. Машина накренилась и камнем упала на землю, самурай вознес молитву, когда аппарат по пути столкнулся с осадной башней. Из разбитых краулеров вырывались яркие дуги, поражая электрическим током солдат, сидевших внутри. Необузданный ток, танцующий на металле и плоти. Лица расплываются в кривых ухмылках. Воздух пропитан вонью горелого мяса.

Александр услышал громкий голос и звон цепных клинков. И увидел уже знакомого ему командира работорговцев, который сбил топтер. Мужчина прокладывал себе дорогу сквозь десятки солдат, сражаясь как одержимый. Над силовым блоком доспехов развевался флаг, синий, словно небо, с белым драконом, свернувшимся кольцом.

Повсюду раздавались песни бойни – визг цепных клинков, хруст костей, расплющенных молотами, стоны раненых и крики умирающих. В нос ударил запах битвы. Горящее топливо и поджаренная плоть, смрад вспоротых животов и дерьма, металлический привкус крови, такой густой, что Александр мог бы взмахнуть рукой в воздухе, и та стала бы красной.

Он продолжал пробираться сквозь толпу и успел снести голову какому-то работорговцу – совсем мальчишке, не старше восемнадцати.

Но взгляд капитана был прикован к командиру работорговцев, его люди пачками падали вокруг, и у солдат Александра теперь имелось преимущество в численности. Но этот человек все равно сражался, казалось, совсем без страха.

Причащенный кровью атаковал его, высоко подняв молот, и самурай отступил в сторону, рассекая живот берсерка, из которого вывалились