Жизнь соло. Новая социальная реальность - Эрик Кляйненберг

Конечно, Грегу иногда бывает одиноко, но он боится проводить время со старыми друзьями, которые могут сбить его с правильного пути. «Большинство старых ребят я уже практически не вижу. Стараюсь держаться от всего этого подальше. Я считаю, что так лучше. Я не завязываю знакомств, чтобы было с кем поговорить. А чего говорить? Привет, пока, как дела? Я почти каждый день выхожу на улицу, но чаще всего иду в парк и читаю книжку. Я вообще почти не разговариваю. Держусь сам по себе».

Тим, которому уже за 50, тоже решил, что лучше держаться от людей в стороне и жить в отдельной небольшой комнатке, а не с партнером или соседями по квартире. «Каждый раз, когда я жил с соседями, все они принимали наркотики. Мне сейчас проще жить одному, потому что мне некого винить, кроме себя, если я в чем-то облажаюсь. Я не асоциальный, просто у меня достаточно своих собственных проблем, и проблемы других мне совсем не нужны».

Недавно Тим переехал в однокомнатную квартиру в специальном отеле для одиночек, который обслуживают социальные службы. Тим хотел жить более анонимно и спокойно, чем в своей прежней квартире. «Я знаю отели для одиночек, в которых люди принимают наркотики. Там постоянно предлагают: „Слышь, раскумариться не хочешь?“ По месту моего нового жительства такого нет. Просто приходишь домой, закрываешь дверь — и тебя никто не беспокоит. Никто к тебе не ломится».

Бедняки, живущие в отелях для одиночек или в дешевых квартирах, сознательно возводят вокруг себя барьеры для защиты от развращающего влияния соседей по дому. Те, кто скатился вниз по социальной лестнице, но надеется снова вскарабкаться вверх, отгораживаются от соседей, чтобы самим не начать пахнуть бедностью и неудачей. Некоторые из них избегают членов собственных семей, бывших партнеров и старых друзей, потому что стыдятся положения, в которое попали, или считают, что их самих бросили и обходят стороной.

Несмотря на то что эти бедняги часто выражают абстрактное желание найти нового партнера или завести новых друзей, на практике добиться того или другого гораздо сложнее, чем остаться независимым. В результате эти несчастные одиночки оказываются в заколдованном круге: их самоизоляция от общества продолжается, они не находят новых друзей, которые потенциально могут их поддержать, что только увеличивает стресс, ухудшает здоровье и приводит к еще большему вакууму и страданию.

Очень большое число обитателей отелей для одиночек, с которыми мы общались, заявляли, что держатся особняком, потому что подавлены болезнями и смертями своих друзей. Сохраняя близкие связи с родственниками и старыми друзьями, выходцы из бедных и неблагополучных семей, такие как, например, Грег, рискуют не только сделать себе больно, но и столкнуться с массой проблем.

Рику 50 лет, он гей. Когда его спросили о близких друзьях, он сперва даже не знал, что ответить. «Все умерли. Все. Все подчистую. Я потерял восемь или девять человек за пять или шесть лет, в том числе и родственников. Я был очень близок со старшим братом. Мы говорили с ним о моем друге (партнер Рика недавно умер), он меня очень поддерживал. В прошлом октябре я собирался на встречу с братом, мы должны были пойти на ланч. Вдруг зазвонил телефон, и мне сообщили, что он умер… Беда не приходит одна».

На все эти беды Рик отреагировал просто: заперся в своей комнате. Телевизор у него включен постоянно: когда он спит — для создания фонового шума, а когда бодрствует — для того, чтобы отвлечься. Рик выключает его, только когда выходит из квартиры. Он признается, что такая жизнь не самая веселая, но защищает от боли, которая может поджидать в будущем. «Сейчас у меня вообще нет друзей. Я думаю, это мой собственный выбор. Раньше я был очень общительным, но сейчас все наоборот. Я прихожу к себе домой, вошел, вышел, вот и все дела».

Мигель тоже недавно пережил тяжелый период, после которого ушел в себя. Он говорит, что его цель — добиться большей независимости и автономии. Он теперь не хочет зависеть от других людей, которые, как он считает, сначала используют его, а потом исчезают. «Не думаю, что у меня сейчас есть близкий друг, я даже не стремлюсь такого найти. У меня сейчас другие задачи: я хочу вырасти как человек, хочу, чтобы этот человек во мне созрел, стал независимым и обладал высокой самооценкой. Я должен научиться быть своим собственным близким и лучшим другом, начать любить самого себя, чувствовать свою ценность и собственную значимость».

Если некоторые из жильцов отелей для одиночек стараются не отходить далеко от своих домов, чтобы не встретиться со старыми друзьями и родственниками, то других в большей степени волнует контингент постояльцев внутри самих отелей. Нику чуть более 30 лет и, по его словам, «большинство из моих старых друзей умерли или сидят в тюрьме». После того, как ему в подростковом возрасте сделали переливание крови, он получил ВИЧ, много лет боролся с наркозависимостью, женился, у него родились дети, он не закончил школу, но сдал выпускные школьные экзамены, потом развелся. Вот уже шесть лет он без работы и живет на пособие по нетрудоспособности. Раньше он жил в отеле для одиночек, в котором «было много наркотиков, крыс и тараканов», где «в открытую занимались проституцией, где жили самые разные наркоманы — от тех, кто сидит на крэке или героине, до банальных алкоголиков». Ник говорит, что «когда живешь там, где все сгнило, то и сам начинаешь гнить». Ник подружился с соседями и не хотел уезжать из отеля, потому что ему самому нравилось торчать. Но потом он начал избегать своих друзей. «Я стал затворником. Если мне не надо было выходить, то я и не выходил». Его друзьям это не понравилось, и жить Нику в отеле стало сложно. «Ко мне в три часа ночи ломились в дверь. Дурдом полный. Я ругался и даже дрался». Ник решил бросить старых знакомых и начал искать новое, более спокойное и чистое место для жилья. Его опыт подсказывал ему, что от людей надо держаться подальше.

Теперь он живет в другом отеле для одиночек. В нем есть комнаты отдыха, в которых жильцы собираются вместе, чтобы почитать газету, поболтать и посмотреть телевизор. Сотрудники отеля могут накормить постояльцев, дать им посмотреть кино или даже предложить какой-нибудь обучающий курс. Но Ник старается всего этого избегать. «Я не принимаю участия в общественной жизни. Я держусь сам по себе. Я не хочу, чтобы люди обо мне много знали». Он с настороженностью относится к тем, кто находится в схожей с ним ситуации, потому что они напоминают ему о том, каким он был ранее, и тех людей, которых он старается избегать. «Все хотят о тебе что-то разузнать, и как только разузнают, то думают, что раскусили тебя, — говорит он. — Тогда начинают поступать предложения. Или угрозы. Или люди стараются тебе как угодно жизнь испортить». Как и многие другие обитатели отелей для одиночек, долгие часы Ник проводит взаперти в своей комнате за телевизором. «Чем меньше контактов, тем лучше, — утверждает он. — Я не знаю по имени ни одного человека из этого отеля».

Ник надеется, что жизнь в новом, чистом и приятном отеле для одиночек поможет ему выйти из состояния нищеты, безработицы и наркозависимости. Он не хотел бы задерживаться в этом отеле надолго, однако признается, что если ему понравится, то такое местожительство может оказаться лучшим выходом из положения. Его бывшая жена вышла замуж, и он с ней не встречается. Его собственная семья живет в Бруклине, но ему хотелось бы больше времени проводить со своими детьми. Ему не хватает теплоты другого человека, с которым он делил бы кров, и он хотел бы жить с кем-нибудь после того, как окончательно очистится. «Пока я здесь, — говорит Ник. — Я надеюсь поправиться и снова начать работать. И, может быть, в один прекрасный день отсюда съеду. А может, и останусь. Здесь вполне нормально, так что буду стараться не накосячить».