Архив Буресвета. Книга 1. Путь королей - Брендон Сандерсон

Юго-восточная оконечность Башни вздымалась так, что с нее мож­но было окинуть взглядом Расколотые равнины. Два плато, где соби­рались войска, находились в середине западной стороны; Садеас­ выбрал северное, а Далинар собирался пойти на штурм с того, что рас­полагалось чуть ниже, как только Садеас расчистит для него место.

«Нужно спихнуть паршенди к юго-востоку, — думал Далинар, потирая подбородок, — загнать их там в угол». От этого зависело все. Куколка расположена близко к вершине, и потому враги уже заняли позицию, которая хорошо подходила для того, чтобы Далинар и Садеас отбросили их к краю утеса. Паршенди, скорее всего, позволят это — так у них появится возможность занять высоту.

Если прибудет вторая армия паршенди, она окажется отделенной­ от остальных сил. Алети смогут сосредоточиться на паршенди, загнанных в ловушку на вершине Башни, одновременно обороняясь­ от новоприбывших. Это должно сработать!

Он почувствовал растущее волнение. Спрыгнул на уступ пониже, потом прошел по нескольким похожим на лестницы расщелинам до самого плато, где ждали его офицеры. Обогнул скалу, изучая успехи Адолина. Юноша в осколочном доспехе командовал ротами, которые по передвижным мостам Садеаса переходили на южное пла­то. Неподалеку войска Садеаса строились для штурма.

В центре шеренги мостов выделялась группа мостовиков в дос­пехах, готовившаяся к штурму. Почему им вообще разрешили надеть доспехи? И почему не разрешили остальным? По виду броня напоминала панцирь паршенди. Далинар покачал головой. Начался штурм; мостовые расчеты побежали впереди армии Садеаса, первыми приближаясь к Башне.

— Отец, где бы ты предпочел пойти на штурм? — спросил Адолин, призвав осколочный клинок и положив его на свой наплечник острой стороной кверху.

— Там. — Далинар указал на место на их плато. — Подготовь людей.

Сын кивнул и принялся отдавать указания.

Вдалеке начали умирать мостовики. «Пусть Вестники укажут вам путь, бедолаги, — подумал Далинар. — Как и мне...»

Каладин танцевал с ветром.

Стрелы летели вокруг него рекой, почти целовали его своим разрисованным оперением из чахлокорника. Приходилось подпускать их близко, чтобы паршенди поверили, что могут его убить.

Несмотря на то что их внимание отвлекали еще четыре мостовика, а весь Четвертый мост был в доспехах из костей павших паршенди, большинство лучников целились в Каладина. Он был символом. Живым знаменем, которое следовало уничтожить.

Каладин вертелся среди стрел, отбивал их щитом. Внутри его ярилась буря, словно всю кровь выпустили из жил и заменили на штормовой ветер. Кончики пальцев покалывало от избытка сил. Впе­реди паршенди тянули свои злые песнопения. Они пели тому, кто осквернил их мертвецов.

Молодой человек держался во главе маленького отряда приманок. Дразня. Искушая. Требуя, чтобы они убили его, пока дождь из стрел не прекратился и ветер не утих.

Каладин остановился, по-прежнему не дыша, чтобы сберечь бурю внутри себя. Паршенди с неохотой отступили под натиском войска Садеаса. Громадного войска по меркам прежних штурмов. Тыся­чи людей и тридцать два моста. Несмотря на отвлекающие маневры Каладина, пять мостов перевернулись, все мостовики погибли.

Ни один из солдат, ринувшихся через расщелину, особо не пытался атаковать лучников, стрелявших по Каладину, но войско Садеаса было таким большим, что тем пришлось отступить. Несколько напоследок одарили Каладина гневными взглядами и странными жестами: они прикладывали правую полусогнутую ладонь к уху и направляли на него, прежде чем уйти.

Каладин выдохнул — буресвет начал выходить, пульсируя. Ему приходилось идти по лезвию бритвы, втягивая достаточно буресвета, чтобы остаться в живых, но не так много, чтобы солдаты заметили свечение.

Башня вздымалась перед ним — каменная громадина, скошенная к западу. Расщелина была такая широкая, что он беспокоился, как бы его люди не уронили мост в пропасть, пытаясь его навести. На другой стороне Садеас выстроил свои войска в форме чаши, оттес­няя паршенди и стараясь освободить место для Далинара.

Возможно, такой штурм должен был сохранить в чистоте репутацию великого князя Холина. Он не отправил мостовиков умирать. Не напрямую, по крайней мере. Разве кого-то волновало, что благородный князь стоял на спинах людей, которые погибли, чтобы Садеас смог переправиться? Их трупы и были его истинным мостом.

— Каладин! — позвал кто-то.

Он резко повернулся. Кого-то ранило. «Вот ведь буря!» — поду­мал парень, бросаясь к своему отряду. В венах пульсировало достаточно буресвета, чтобы побороть изнеможение. Вот и результат его самоуверенности. Шесть вылазок с мостом — и ни одного погибшего; он должен был понимать, что так не может продолжаться. Пробившись сквозь толпу мостовиков, Каладин увидел на земле Шрама, который держался за ступню, и между его пальцами сочилась кровь.

— Стрела в ступню, — процедил Шрам сквозь стиснутые зубы. — В ступню, забери ее буря! Какой еще дурак получал стрелу в ступню?

— Каладин! — раздался встревоженный голос Моаша. Мостовики­ расступились, пропуская его. Моаш вел Тефта, у которого в плече сидела стрела, угодившая прямо рядом с панцирным нагрудником.

— Буря! — выругался Каладин, помогая Моашу усадить Тефта. Пожилой мостовик был на грани обморока. Стрела вошла глубоко в мышцу. — Кто-нибудь, наложите жгут на ступню Шрама и забинтуйте, я пока не могу ею заняться. Тефт, ты меня слышишь?

— Прости, парень, — пробормотал Тефт, взгляд у него остекленел. — Я...

— С тобой все в порядке. — Каладин быстро взял у Лопена бинты и мрачно кивнул гердазийцу, чтобы тот разогрел нож для прижигания раны. — Кто еще?

— Остальные невредимы, — сообщил Дрехи. — Тефт пытался скрыть рану. Наверное, зацепило, когда мы наводили мост.

Каладин прижал к ране марлю и махнул Лопену, чтобы тот поторопился с ножом.

— Пусть разведчики глядят в оба. Убедитесь, чтобы паршенди не повторили тот же трюк, что несколько недель назад! Если они перепрыгнут через ущелье, чтобы добраться до Четвертого моста, мы покойники.

— Порядок быть, — ответил Камень, прикрывая глаза от солн­ца. — Садеас держать тут своих людей. Ни один паршенди не пройти.­

Принесли нож, над лезвием которого вился дымок. Каладин задумался. Тефт потерял слишком много крови; можно было шить без опасений. Но одним движением ножа Каладин мог обеспечить ему большой шрам. Это означало, что пожилому мостовику будет сложнее двигать рукой — и может пострадать его умение владеть копьем.

Парень с неохотой прижал нож к ране; плоть зашипела, кровь превратилась в черные хлопья. Из-под земли полезли спрены боли, похожие на оранжевые жилы. В хирургической комнате можно было шить. Но на поле боя частенько оставался только нож.

— Тефт, прости. — Он покачал головой и продолжил работать.