Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Реальным проявлением «самостийности» можно считать чрезвычайно распространенную систему назначения на руководящие должности своих непосредственных соратников и друзей (таких как Таскин, барон Унгерн, Тирбах и др.). Но после окончания Великого Сибирского Ледяного похода и перехода в Забайкалье значительного числа военных («каппелевцы») и чиновников-беженцев из Сибири, становилось естественным создание новой структуры власти, сочетавшей местные интересы с общегосударственными.

По воспоминаниям самого атамана, Колчак в январе 1920 г. намеревался не только утвердить его в должности Главкома, но и «предупредил о возможности передачи всей полноты государственной власти в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке». Сам адмирал «предполагал… выехать за границу для переговоров с иностранными политическими деятелями, с целью склонить в пользу возобновления борьбы с красными в более широких масштабах». Для спасения адмирала Семенов по телеграфу передал ему предложения о возможности воспользоваться старым трактом на Урянхай, при условии отказа Колчака от союзной «охраны». Однако Правитель этим предложением не воспользовался[952].

Утвердившись в статусе единоличного правителя Забайкалья, Семенов выступил со своей политической программой, опубликованной им 25 января 1920 г. в форме «Обращения к народу». В ней заявлялось о получении верховной власти от Колчака и декларировались главные тезисы идеологии и принципиальные позиции Белого движения. Говорилось о «непоколебимой вере в возрождение нашей истерзанной Родины», о «неуклонном стремлении видеть ее, возрожденную через Национальное Собрание, по-прежнему единой, свободной и могучей». «С первых же дней моей деятельности считаю необходимым заявить глубокую благодарность союзным державам за их благожелательное отношение к нашей исстрадавшейся Родине; со своей стороны сочту первейшим долгом соблюдать и выполнять все обязательства, данные союзникам законной Российской властью».

Подчеркивалось, что «затянувшаяся на Дальнем Востоке гражданская война, подтачивающая в корне народное хозяйство, повелевает мне силой оружия принять самые решительные меры к окончанию ее (т. е. путем «победы над большевизмом». – В.Ц.)». Продолжение войны требовало организованной армии: «Приняв от Верховного Правителя и поставив своей неуклонной задачей борьбу с большевиками, как и раньше главной задачей буду считать создание крепко спаянной, дисциплинированной и боеспособной армии, могущей, когда потребует этого долг, защитить честь и достоинство русского имени».

Вторым по значению элементом в политической программе признавалось восстановление судебной системы. Еще 29 декабря 1920 г. атаманом был издан приказ об амнистии всем военнопленным. Им предоставлялось право оставаться в лагерях впредь до подыскания им соответствующей службы. 20 января 1920 г. Семенов запретил подвергать наказаниям всех добровольно сдавшихся партизан и красноармейцев, которым следовало дать подписку об отказе дальнейшего сотрудничества с советской властью. Был заявлен характерный для Белого движения тезис о следовании традициям, установленным судебной реформой 1864 г.: «Приму все меры, дабы оставить в полной неприкосновенности все законоположения, касающиеся установлений судебного ведомства, права и преимущества, по роду службы чинам этого ведомства присвоенные, дабы они могли свободно осуществлять задачи правосудия согласно началам, положенным в основу Судебных Уставов 1864 г.». Гарантировалось (правда, без должного законодательного подтверждения) неприменение репрессий ко «всякому добровольно сложившему оружие» красноармейцу.

Последнее указание было весьма кстати, учитывая, что в 1918–1919 гг. Забайкалье получило известность региона, в котором постоянно нарушались законы, устанавливаемые центральной властью, жизнь шла по неписанным «законам гражданской войны», а с правонарушениями велась борьба лишь после получения непосредственных указаний из Омска, причем велась она лишь с «демонстративными» методами, а отнюдь не с намерениями соблюдения законности»[953].

Важное значение в программе Семеновым придавалось соблюдению законности в работе местного самоуправления «рабочих организаций». Как следовало из программы, атаман предполагал существенно ограничить административное вмешательство в их деятельность: «Мною будут преподаны указания всем органам власти не вмешиваться в осуществление функций органов городского и земского самоуправлений, казачьих и национальных самоуправлений, предоставленных им законоположениями, до сего времени изданными, в твердой уверенности, что все эти органы самоуправления не встанут на путь активной борьбы с государственной властью…, власть сочтет своим долгом оказывать всяческое содействие профессиональным организациям в осуществлении ими деятельности по удовлетворению нужд и интересов рабочего класса на основе существующих норм». Заявлялось также о необходимости наладить работу народного хозяйства, упорядочить транспорт, финансы, обеспечить продовольственное снабжение».

Первым шагом на пути к осуществлению провозглашаемых задач признавался созыв «представительного органа», до начала работы которого следовало обеспечить правомерную деятельность «административных лиц», обязанных «бережно относиться к гражданским свободам населения». Семенов заявлял, что он уже отдал «приказ о невмешательстве военных властей в гражданские правоотношения».

Завершал свое обращение Семенов пафосным призывом: «Являясь прямым правопреемником на Российской Восточной Окраине Государственной власти, я глубоко верю, что в своей деятельности найду поддержку во всех слоях населения, для которых слова «Великая Россия» и «Национальное достоинство» – не пустые звуки, а восстановление нарушенного правопорядка, устранение хозяйственной разрухи и возрождение политической и экономической мощи Родины – являются неотложными и насущными задачами момента». В приказе от 17 января 1920 г. Семенов и Таскин подтверждали «неуклонное исполнение неоднократных распоряжений о невмешательстве военных начальников в гражданские правоотношения. Право и закон должны быть обязательны для всех без исключения». «Виноватые» привлекались «к ответственности»[954].

15 февраля 1920 г. начало работу предварительное Совещание, созванное Семеновым во исполнение его заявления от 25 декабря 1919 г. При его подготовке атаман отказался от партийно-представительного принципа. В одном из своих интервью, еще в декабре 1919 г., он подчеркивал преимущества организационно-представительной системы перед партийной – не только при созыве регионального Собрания, но и в будущей Российской Конституанте (от необходимости созыва которой он не отказывался): «В истории Государства еще не было примера, чтобы в основу государственного устройства и порядка была бы положена программа только одной политической партии. Да это и невозможно, потому что в каждом государстве существует много различных политических партий и учений, и принятие программы одной из них несомненно вызовет борьбу, которая в некоторые моменты жизни Государства приводит к гражданской войне между политическими противниками… Следовательно, нужно стремиться к такому построению государственного правопорядка, который был бы приемлем для всего народа или большей части его, к чему и стремится все государственно-мыслящее население России… Я же, стоя на страже Российских национальных интересов, здесь не допущу никакого насилия ни левых, ни правых политических элементов при свободном решении народов России о форме правления и государственного устройства». Принцип созыва представительного собрания на основе делегирования от различных организаций получил позднее развитие при созыве Приамурского Земского Собора во Владивостоке в 1922 г.