Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей

Через пять дней британскую миссию приняли в Кабуле с такими же почестями, какие в свое время были оказаны генералу Столетову и русскому дипломатическому представительству. Две торжественные процессии, вступавшие в столицу, различались лишь размерами (свита Столетова была значительно многочисленнее и внушительнее) да национальными гимнами, исполнявшимися в честь гостей.

Ни одна из них не вызвала удовольствия у населения. Но зрелище есть зрелище, и жители Кабула снова высыпали на улицы, чтобы насладиться бесплатным представлением и поглазеть на парадных слонов, враскачку проходящих мимо с новым иностранным посланником и его политическим советником в позолоченных паланкинах, да на следующий по пятам за ними военный эскорт, на сей раз совсем маленький: всего два сахиба и отряд из двадцати пяти кавалеристов.

Но что бы там ни думали в толпе, сэр Луи не имел поводов для критики. Солдаты афганских полков, выстроившиеся вдоль улиц и сдерживавшие напирающих зевак, отдавали проезжающему мимо них посланнику честь, пусть и неуклюже, а когда он въехал в Бала-Хиссар, гром военных оркестров, грянувших «Боже, храни королеву», почти потонул в грохоте пушек, произведших королевский салют. Это был в высшей степени удовлетворительный прием – триумфальное подтверждение правильности его политики и звездный час его жизни…

Пушки и оркестры, оживленная толпа, прыгающие, кричащие дети и любезность вельмож, высланных с роскошно убранными слонами, чтобы встретить посланника и проводить в афганскую столицу, – все укрепляло Каваньяри в уверенности, что он поступил абсолютно правильно, потребовав, чтобы эмир в точности выполнил условия Гандамакского договора и немедленно принял британскую миссию в Кабуле. Что ж, теперь миссия здесь, и начать работу явно будет легче, чем он предполагал. Как только он со своей свитой обоснуется на новом месте, то сразу же примется налаживать дружеские отношения с Якуб-ханом и завоевывать расположение его министров в качестве первого шага к установлению прочных и долговечных уз между Британией и Афганистаном. Все будет хорошо.

Посланник был не единственным, кого порадовал оказанный миссии прием и воодушевило хорошее настроение толпы.

Члены его свиты находились под таким же сильным впечатлением от происходящего, и Уолли, по дороге внимательно всматривавшийся в море лиц в надежде увидеть Аша, отмечал выражение этих лиц и думал: «Какой он все-таки паникер, старина Аш. Ох и посмеюсь же я над ним при встрече! Вся эта болтовня насчет кипящих здесь беспорядков и афганцев, ненавидящих нас лютой ненавистью и не допускающих даже мысли о любом иностранном присутствии в своей столице… Да стоит только посмотреть на этих славных малых, чтобы понять, что это неправда. Они похожи скорее на мальчишек на школьном пикнике, которые толпятся в очереди за кусочком торта». Сравнение было более удачным, чем он думал.

Население Кабула действительно, образно выражаясь, ждало торта, и если бы Уолли пришло в голову обернуться и посмотреть назад, он заметил бы, что возбужденное выражение на лицах зрителей сменяется недоверчивым и недоуменным, когда до них доходит, что британская миссия состоит всего из горстки мужчин. Они ожидали гораздо более внушительной и устрашающей демонстрации могущества от британского раджа и теперь чувствовали себя обманутыми. Но Уолли не додумался обернуться, и он нигде не увидел лица, которое искал.

Аша не было среди народа, собравшегося посмотреть на прибытие посланника и полномочного министра ее британского величества при дворе Кабула. Не желая попасться на глаза кому-нибудь из визитеров, кто может его узнать и, слишком явно отреагировав, привлечь к нему нежелательное внимание, он намеренно остался в стороне от происходящего и удовольствовался тем, что слушал с крыши дома Накшбанд-хана гром оркестров и грохот орудий, которыми приветствовали въезд посланника в ворота Шах-Шахи великой кабульской крепости Бала-Хиссар.

Звуки отчетливо слышались в недвижном воздухе, ибо дом сирдара находился недалеко от крепости, и Аш, как и Уолли, был приятно удивлен настроением толпы, протекавшей мимо, чтобы поглазеть на процессию. Однако сирдар, который вместе со своими домочадцами ходил посмотреть на прибытие миссии, возвратившись, сообщил, что малая численность и скромность посольства разочаровали кабульцев, ожидавших гораздо более пышного зрелища. Да, слоны были, но всего два, причем они принадлежали эмиру и их уже не раз видели в различных торжественных шествиях.

– К тому же, кроме Каваньяри-сахиба, там всего только три сахиба и не более восьмидесяти солдат из моего бывшего полка. Что это за посольство такое? Миссия рус-логов насчитывала намного больше людей. К тому же они были в богатых мехах, высоких кожаных сапогах и смушковых шапках, а на груди у солдат сверкали ряды серебряных патронов. Да, то было грандиозное представление. Но это… – Сирдар вытянул худую руку ладонью вниз, словно показывая что-то мелкое и незначительное, – это было жалкое зрелище. Сиркару следовало устроить представление попышнее. Многие зрители спрашивали, в состоянии ли правительство, неспособное прислать более внушительное посольство, выплатить солдатам эмира все, что им причитается, и если нет…

– Что такое? – резко перебил Аш. – Где вы это слышали?

– Я же сказал: в толпе возле ворот Шах-Шахи, куда я пошел посмотреть, как Каваньяри-сахиб с эскортом въезжает в Бала-Хиссар.

– Нет. Я имею в виду мнение, будто миссия должна выплатить армии задолженность по жалованью. Ни о чем таком в договоре не упоминалось.

– Неужели? Тогда могу лишь сказать, что многие здесь ожидают этого. Они говорят также, что Каваньяри-сахиб не только выплатит армии все сполна, но и положит конец воинской повинности и отменит непомерные налоги, которые давно лежат тяжким бременем на нашем народе. Что, это тоже неправда?

– По-видимому. Разве что существует некая тайная договоренность, в чем я сомневаюсь. Условия договора обнародованы, и единственная финансовая помощь, которая в нем упоминается, – это обещание правительства Индии выплачивать эмиру ежегодную субсидию в размере шестисот тысяч рупий.

– В таком случае, возможно, эмир потратит эти рупии на выплату жалованья солдатам, – сухо сказал сирдар. – Но вы не должны забывать: здесь мало кто слышал о договоре и почти никто не читал его. Вдобавок, как мы с вами знаем, половина Афганистана считает, что их соотечественники одержали великие победы в войне и заставили армии раджа отступить в Индию, оставив здесь многие тысячи мертвых, и если они верят в это, почему бы им не верить во все остальное? Возможно даже, эмир сам распустил такие слухи в надежде убедить своих подданных пропустить Каваньяри-сахиба со свитой в Кабул и не пытаться причинить зло гостям, ведь только дурак убивает человека, который платит. Могу сказать лишь одно: половина Кабула считает, что Каваньяри-сахиб явился сюда, чтобы купить для них все, что им нужно от эмира, будь то освобождение от налогов и воинской повинности или избавление от опустошительных набегов солдат, не получающих жалованья. Вот почему они смутились при виде его малочисленной свиты и сразу стали сомневаться, что он прибыл, нагруженный сокровищами.

Сообщенные сирдаром сведения стали неприятным сюрпризом для Аша, который впервые услышал такое, и он немедленно отправился в город, чтобы лично убедиться, насколько это соответствует действительности. Уже через полчаса он удостоверился в правдивости слухов, а если ему нужны были дополнительные причины для расстройства, то он получил их, вернувшись домой. Хозяин встретил его известием, что мунши Бахтияр-хан, исполнявший обязанности представителя британского правительства в Кабуле, скончался накануне.