Современный детектив. Большая антология. Книга 1 - Карстен Дюсс

Ева гладит меня по голове, как когда-то в детстве, а потом обнимает и плачет вместе со мной.

Она остается со мной два часа, пока Патрик бродит между столовой и моей палатой: с одной стороны, он хочет дать нам возможность побыть вместе, а с другой — опасается, как бы я не переутомилась.

Ева оставляет меня с пачкой журналов, которые я точно читать не буду, и обещает приехать, как только я вернусь в свой коттедж, — доктор сказал, что это произойдет через день-два.

Патрик сжимает мою ладонь.

— Йестин пришлет пару ребят с фермы, чтобы они привели коттедж в порядок, — говорит он, — а еще они поменяют замок, чтобы ты точно знала, что ключ есть только у тебя.

Должно быть, он видит беспокойство в моих глазах.

— Они там все поправят, — говорит он, — и все будет так, будто ничего не случилось.

Нет, думаю я, так уже никогда не будет.

Но я сжимаю руку Патрика в ответ и вижу в его глазах лишь искренность и доброту. Думаю, несмотря ни на что, я смогла бы жить с этим человеком. И жизнь эта может быть хорошей.

Эпилог

Вечера стали длиннее, и Пенфач снова вернулся в свой естественный ритм жизни, нарушаемый только летним наплывом отдыхающих, рвущихся к морю. В воздухе витают ароматы крема для загара и морской соли, а колокольчик над дверью деревенского магазина, похоже, вообще не затихает. Парк трейлеров, блестя свежей краской, с магазинными полками, забитыми основными товарами для отпускников, открывает новый сезон.

Туристам местечковые скандалы не интересны, а энтузиазм пустых пересудов коренных жителей, к моему немалому облегчению, быстро тает. Ко времени, когда ночи снова начинают удлиняться, сплетни угасают, не подпитываясь свежей информацией и встречая решительный отпор со стороны Бетан и Йестина, которые считают своим личным делом поставить на место любого, кто утверждает, что знает, что там произошло. Уже очень скоро свернута последняя палатка, продано последнее детское ведерко с лопаткой, съедено последнее мороженое — и все забыто. Там, где совсем недавно меня встречали лишь закрытые двери и осуждение, я теперь нахожу теплый прием и распростертые объятия.

Верный своему слову, Йестин действительно привел коттедж в порядок. Он сменил замок, поставил новые окна, закрасил граффити на деревянной двери и ликвидировал все следы того, что там случилось. И хотя мне никогда не удастся стереть ту ночь из памяти, я по-прежнему хочу оставаться здесь, на высоком скалистом обрыве, где нет ничего, кроме свиста ветра. Я счастлива в этом коттедже и не позволю Иену разрушить и эту часть моей жизни тоже.

Я беру поводок Боу, и он нетерпеливо топчется у двери, пока я надеваю пальто, чтобы вывести его на последнюю прогулку перед сном. Я до сих пор не могу заставить себя оставлять дверь незапертой, но когда я дома, то уже не запираю ее на засов и не подскакиваю на месте, если Бетан заходит без стука.

Патрик частенько остается у меня, хотя, заметив мою случающуюся время от времени настоятельную тягу к одиночеству еще до того, как я сама это осознала, он периодически уезжает к себе в Порт-Эллис, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Я смотрю вниз на залив, для которого наступило время прилива. Пляж испещрен следами людей и собак, а также чаек, которые бросаются вниз, чтобы достать из песка морских червей. Уже поздно, и никого нет на прибрежной тропе, идущей по вершине скалистого обрыва, где недавно установленные перила напоминают гуляющим об опасности подходить слишком близко к краю. Я вдруг испытываю приступ одиночества. И мне очень хочется, чтобы сегодня вечером Патрик приехал.

Волны разбиваются о берег, прилив накатывает на песок белую пену, которая пузырится и исчезает, когда волна отступает назад, к морю. Каждая последующая волна продвигается уже чуть дальше, на несколько секунд оставляя за собой гладкую полоску блестящего песка, пока не накатит следующая, заполнив освободившееся пространство. Я уже разворачиваюсь, чтобы уйти, когда замечаю какие-то очертания на песке. Через миг это исчезает. Море смыло надпись, хоть я вообще не уверена, что действительно видела ее там. Закатное солнце отражается в волнах, и темный влажный песок поблескивает в его лучах. Я мотаю головой и поворачиваюсь к коттеджу, но что-то удерживает меня. Я возвращаюсь к обрыву и подхожу к самому его краю, чтобы взглянуть вниз, на пляж.

Там ничего нет.

Я плотнее запахиваю пальто — мне вдруг становится холодно. Это просто видение. На песке ничего не написано, нет там никаких жирных прямых букв. Все это не здесь. Я не могла видеть там свое имя.

ДЖЕННИФЕР

Море не останавливается ни на минуту. Новая волна наплывает на отметины на песке, и вот они уже ушли. Пока продолжается прилив, чайка делает последний на сегодня круг над заливом, и солнце опускается за горизонт.

А затем наступает темнота.

ВО ИМЯ ИШМАЭЛЯ

(роман)

Джузеппе Дженна

«Ишмаэль». Что это? Имя предводителя таинственной террористической группировки, связанной с высшими политическими и экономическими кругами мира? Или название группировки? А может, «Ишмаэль» — это и вовсе некий мистический культ, практикующий человеческие жертвоприношения?

Следователь, который вел дело о загадочном «Ишмаэле» еще в 1962 году, потерял всю свою семью и БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗ.

Теперь это дело, получившее новый поворот, поручено опытному инспектору Гвидо Лопесу. Шаг за шагом он приближается к разгадке «Ишмаэля». Но за ним следят те, кто НЕ ДОПУСТИТ, чтобы он сделал ПОСЛЕДНИЙ, самый главный шаг…

Часть I. Начало

Уотергейт стал для меня неожиданностью. Речь шла о совершенно абсурдной операции. Безумной операции. Не сходятся концы с концами. Из этого я заключил, что мы имеем дело не с одним планом, пусть даже плохо продуманным, — а с тремя или четырьмя разными планами, разработанными разными людьми. И все они пришли в столкновение друг с другом. Когда ставка в игре высока, происходит масса совпадений. Шекспир, конечно, был в этом убежден. Ничем другим нельзя объяснить «Макбета» или «Короля Лира».

Норман Мейлер. «Призрак проститутки»

Милан

27 октября 1962

02:40

Человек в темном остановил машину, открыл дверцу, распахнул багажник, пошарил в темноте и вытащил