Подземелья Лондона - Джеймс Блэйлок

Но коляски не было: юный Симонид забрал ее, чтобы привезти доктора. Он уехал полтора часа назад, сказал мистер Талли, сразу, как Билл Кракен, шатаясь, вошел в дом и упал. Вернется мальчик через полчаса, а если доктора нет дома, то как пойдет — никто не знает. Они опасаются за Матушку Ласвелл и Клару, добавил мистер Талли, на что Финн ответил, что пожилая леди в полном порядке и скоро появится, а вот фургон — можно ему взять фургон? Он сейчас не на ходу, отвечал мистер Талли. Утром налетел на камень, отвалилось переднее колесо, две спицы пополам и пока что не починены. Два часа — и будет как новое, если Финн поможет.

За окном сгущался вечерний сумрак. До темноты оставалось полчаса, и вот-вот здесь будет Матушка Ласвелл с новыми советами — очень полезными, конечно, но…

— А седло для Неда Лудда есть? — спросил Финн и, едва дождавшись утвердительного кивка мистера Талли, выскочил через французское окно и помчался к конюшне, радуясь, что в открытую верхнюю створку двери светит фонарь.

— Куда ты на нем? — крикнул вслед ему мистер Талли.

— В Лондон! — отозвался на бегу Финн.

Фургон стоял в конюшне — без переднего колеса, на подпорках. Сломанные спицы лежали на земле, новые ждали, пока их вобьют в ступицу. На перекладине висели три седла, и Финн тщательно осмотрел каждое. Седло для мула, более плоского в холке, чем лошадь, не должно быть выгнутым. Парнишка, имевший богатый опыт езды на разнообразных животных, от зебр и верблюдов до слона, быстро нашел нужное седло и снял его с перекладины. Набросив потник на Неда Лудда, Финн погладил его по шее и пошептал в ухо. За мулами он ухаживал, когда работал в цирке Хэппи, умел обращаться с ними и знал их строптивый нрав. Очень важно, чтобы мул был доволен.

Седлая мула, Финн подумал о Докторе Джонсоне — о том, что так внезапно собирается покинуть слона. Пожалуй, не стоило утром, засыпая в кормушку Доктора бобы, рассуждать о скором отъезде. Финн был уверен, что слоны отлично понимают человеческую речь, особенно если речь идет о еде. И еще они все помнят. В общем, оставалось полагаться на то, что мистер Бингер приглядит за Доктором до возвращения Финна.

Финн засыпал в мешок овса, взял торбу, проверил, хорошо ли затянута подпруга, и подвел Неда Лудда к воротам. Мул стоял, вглядываясь в сумерки, пока Финн сдвигал засов и распахивал створки, и, казалось, совершенно не собирался на ночь глядя покидать родное стойло. Но едва Финн взобрался в седло, Нед Лудд пошел ровным шагом, словно знал, что время дорого, — через несколько минут ферма «Грядущее» скрылась из виду. А вскоре, оставив позади спящую деревню, парнишка и мул выбрались на лондонскую дорогу, где указатель известил их, что до Ротэм-хита шесть миль. Финн почувствовал облегчение: ему открыты все пути, и отвечать ни за кого, кроме себя самого и Клары, не нужно.

Коляска из «Грядущего» с Симонидом на козлах пролетела Финну навстречу — видимо, прямо от дома доктора Пулмана. Позади в полицейском фургоне мчались доктор и констебль Брук. Симонид изумленно оглянулся, когда они разминулись на полном ходу, и Финн крикнул: «За Кларой!» — подумав, что смысл этого восклицания станет ясен Симониду или констеблю Бруку, только когда те доберутся до фермы и услышат рассказ Матушки Ласвелл. Возможно, стоило бы вернуться на ферму и пуститься в погоню за похитителем Клары на коляске, но на это ушло бы не меньше часа, а дальнейшее промедление Финн позволить себе никак не мог.

Теперь, когда он покачивался на спине Неда Лудда, появилось время подумать — и мысли Финна вернулись к Кларе. Она была самой красивой девушкой из всех, кого он знал, и порой, хотя бы изредка — парнишка надеялся на это, но не очень сильно, дабы не искушать судьбу, — думала о нем. И тут Финн вспомнил о том, что случилось с ее матерью — то, о чем ему рассказал Томми сегодня в «Грядущем», — но тут же вытряхнул из головы всплывшие образы. В его уме такому мраку просто не хватило бы места — он занял бы чрезмерное пространство, набросил бы темную пелену на здравый смысл и скрыл бы настоящее. Кстати, что до непосредственного настоящего, то Финн полагал, что было бы недурно, если бы ему хватило времени взять куртку потеплее. Ночь предстояла холодная, а правый ботинок еще не высох после погружения в пруд. Затем парнишка вспомнил, что в его кармане лежат деньги Матушки Ласвелл в неизвестном количестве. Впрочем, от них мало толку, пока он не увидит выставленную на продажу куртку. Лучше запихать под рубашку вчерашнюю газету, чтобы защититься от ветра.

В положенное время над деревьями взошла луна, за что Финн был ей благодарен: несколько раз мимо пролетали то экипаж, то коляска, но фонарями была оснащена только почтовая карета. Он хотел видеть и быть заметным, чтобы их с мулом не сшибли в придорожную канаву. Впрочем, Неда Лудда наличие упомянутой канавы радовало бесконечно — он мог вволю напиться в любой момент, что и проделал пару раз.

Скорость продвижения оставляла желать лучшего. Если негодяй Шедвелл ехал на коляске или в брогаме, на котором прибыл вчера, он, конечно, окажется в Лондоне задолго до того, как туда доберется Финн, и они с Кларой просто растворятся в огромном городе. Финн разыщет профессора в «Полжабы Биллсона», как они и планировали, но прибудет туда в постыдном неведении — как простой горевестник. А еще ему теперь подумалось: нет ведь никакой уверенности, что Шедвелл и Клара вообще опережают его, что они направляются в Лондон.

Ум Финна бесполезно метался среди различных неопределенностей, пока он не вспомнил, как однажды мать ему сказала: «Если бы да кабы, да Париж весь во гробы», и заставил себя отодвинуть все «если» в сторону. Он ехал в Лондон, и пока серьезные причины не заставят его изменить направление, сворачивать и сомневаться смысла нет. А изменится ли что-то и когда это произойдет, бог весть! Финн узнает это в должное время, как всегда бывает в таких случаях, — к добру или к худу.

В Ротэм-хите парнишка насыпал Неду Лудду овса в торбу, себе в «Отдыхе королевы» купил пирог с мясом, съел его, усевшись под газовым фонарем, освещавшим дорогу перед гостиницей, а затем развязал кошелек, полученный от Матушки Ласвелл. Монет и бумажных купюр вполне хватило бы на безбедное существование в те шесть месяцев, когда Финн болтался по лондонским трущобам, пытаясь добыть хоть пенни в день. Он развернул бумажку, лежавшую между банкнотами, и искренне удивился силе и реалистичности портрета доктора Нарбондо. Однако все деньги мира не смогли бы поднять горбатого демона оттуда, где он исчез, так что значения это не имело.

Часом позже Финн был уже далеко от городка, на дороге, с двух сторон обсаженной деревьями. Пастбища тянулись вдаль под лунным светом, маяча в просветах между стволами. Он выехал на вершину холма и заметил справа ферму. Ярко освещенная, уютная, с вьющимся над трубой дымом. Вид ее вдруг напомнил Финну, как одинок он в этой ночи и как много всего ему противостоит. Он наклонился вперед, чтобы взбодрить себя и Неда Лудда напоминанием об их священном долге перед Кларой. Уши мула подергивались, будто он внимал каждому слову. Нед Лудд, хвала Господу, не умел впадать в отчаяние.

В сотне ярдов от них замерцал огонек: кто-то выходил из-за поворота. Через минуту Финн разглядел паренька примерно своих лет, несущего фонарь перед собой так, чтобы освещать дорогу как можно дальше. В другой руке тот держал за уши пару кроликов, а на плече нес ружье. Одет юный охотник был в толстую шерстяную куртку.