Олег. Путь к себе - Сабина Янина

– Эка его занесло! – вдруг услышал я. – Ты чего туда попёр-то? От медведя что ли сиганул?

Я посмотрел вниз. У самого дерева, держа в руке мой сапог, который свалился с меня, когда я подтягивался на нижнюю ветку, стоял Герасим, а рядом с ним, улыбающийся Митрий.

– Живые, – радостно выдохнул я, и чуть не свалился, ослабив хватку, тут же снова вцепился за дерево.

– Мда…, – поворчал Герасим. – Хорош там сидеть, спускайся уже.

Я повторил попытку нащупать ногой нижний сук. Вот дотянулся и ступил на него, опёрся и освобождил руки, чтобы перехватить ствол чуть ниже. Внезапно сук подо мной треснул, я попытался схватиться за ствол, но только заскрёб по нему ногтями и рухнул вниз. Приземлился на пятую точку и растянулся.

– Олег, вы как?

Я открыл глаза. Надо мной склонились Герасим и Митрий.

– Вставай уже, не такая тут и высота – метра три всего-то. Нечего валяться, – Герасим сердито смотрел на меня. А Митрий кинулся, помогая подняться.

– А как медведь-то?

– Это медведица была с медвежонком. В малинник залезли. Да вы не бойтесь, батя стал стрелять, она и увела медвежонка-то.

Мы пошли обратно, все тело у меня болело, будто меня побили. Я чувствовал себя очень неловко. Никто ничего не говорил. Я не выдержал и сказал:

– Вы уж простите меня, что я так …испугался. Глупо как-то получилось, и вас вот бросил.

– Раньше смерти не помирай, – промолвил Герасим и пошёл вперёд. А Митрий зашагал рядом, приговаривая:

– Да вы что! Кто ж медведя-то не забоится, тем более из городских? Я вон и то, чуть не обделался, – добавил он мне на ухо, – когда пошёл малины нарвать к обеду и столкнулся с ним! Чуть не помер со страха. Если бы не батя, сожрал бы он меня!

Я благодарно погладил его по русым волосам.

«Если бы не отец.... Не мужик ты, Олег, инвалид вон справился с медведем, а ты молодой и здоровый на дерево полез, – резануло по душе. Я покосился на Герасима, тот шёл спокойно и уверено, как будто ничего и не произошло, только сильнее припадал на правую ногу. – Раньше смерти не помирай! А ведь и, правда, помер я раньше смерти-то своей, от страха помер».

– Так, Митря, давай готовь обед. Олег отдыхай пока. А я сейчас, – он зашёл в сарай и вернулся с топором в руках. Я увидел, что он пошёл к малиннику.

– Что это он? – спросил я у Митрия, который капался, разводя костёр.

Митрий глянул в сторону отца:

– Малинник пошёл вырубать. Не гоже, когда малинник рядом с сараем, медведи на него могут выйти. Хотя эта медведица больше не сунется. Это она медвежонка защищала.

Я кивнул, соглашаясь.

Герасим вернулся через час. Умылся, плеская в разгорячённое лицо и грудь водой из рукомойника. Растёрся жёстким белым полотенцем, висевшим рядом на гвозде. И сел за стол, где уже сидели мы с Митрей и ждали его, чтобы обедать.

В центре стола на большой глиняной тарелке высилась горкой запечённая картошка, рядом с ней небольшой бочонок с квашенной капустой и сладкие луковицы, а по тарелкам были разложены домашние колбаски, у Митри одна, у меня две, а у Герасима – целых три.

«Своя система социального уровня», – усмехнулся я про себя, смотря, как Митрий раскладывает по тарелкам еду.

Герасим не глядя на нас, подошёл к столу, удовлетворённо кивнул и сел. Сочная деревенская колбаса аппетитно захрустела на его зубах. Мальчик принялся за еду, а я машинально поискал глазами нож и вилку, и, усмехнувшись про себя, так же как Герасим отхватил, лежащим в центре стола, ножом изрядный кусок колбасы, и с наслаждением принялся есть.

Обед прошёл в молчании. Я пытался что-то спросить, но Герасим не ответил, а Митрий кивнул на отца, и я понял, что за столом не принято разговаривать.

После обеда мы отдыхали. Легли все рядом в сарае, Герасим рядом с сыном, словно боялся и во сне далеко отпускать его от себя. И ружье положил с другой стороны. Я долго не мог уснуть, тело ныло, но и я, в конце концов, задремал.

***

Всю вторую половину дня Герасим, усевшись на колоду, отбивал косы, готовя их к завтрашнему дню: одну огромную с косицей, должно быть в метр, для себя; и две небольшие для меня и Митрия.

А мы с Митрием проверили инструмент. Где нужно подправили, закрепили и расставили вдоль стены сарая, недалеко от входа, грабли, серпы.

Солнце уже пряталась за верхушку соседней горы, когда Герасим с Митрием пошли искупаться в озере. Мальчик звал и меня, но я отказался. Глупо болтыхаться в холодной воде, да ещё неизвестно, может там болезнетворные микробы какие. Анализ-то никто не делал.

Так прошёл этот день. Второй день моей ссылки. И то ли акклиматизация действовала, то ли чистый воздух, то ли испытанный стресс, но я едва дождался, когда Герасим с сыном вернутся с озера и сядут ужинать, чтобы потом отправиться спать. Я бы даже с радостью променял ужин на сон, так меня вдруг сморило, так отчаянно захотелось рухнуть головой в сено и забыться.

Митрина гречневая каша с луком и морковью, хорошо сдобренная тушёным мясом, улетели в момент. И я сидел, клевал носом, пока Герасим степенно доедал ужин.

Наконец все разошлись по своим местам. Лёг и я. Едва голова коснулась жёсткой соломы, я тут же уснул.

Я спал, словно провалился в чёрную бездну, без сновидений. Казалось, вот только прилёг, а уже Митрий толкал меня в бок. Я долго не мог понять, где я и что со мной. Вставать ужасно не хотелось, до того, что глаза мои отказывались разлепляться. Пробормотав, что сейчас уже встаю, сел и помотал головой, отогняя сон.

Было ещё совсем темно. Холодный воздух пробирал до костей. Я пожалел, что не накинул тулуп, которым ночью укрывался, а вышел в одной рубашке. Холодная вода не прибавила настроения и бодрости, и к столу я сел ощутимо подрагитвая всем телом, но скоро жаркое пламя костра и горячая еда согрели. Мы позавтракали гречневой кашей с тушёным мясом и, напившись травяного чая, отправились на покос.

Когда добрались до места, солнце ещё не поднялось над горой, но уже тронуло небо на востоке позолотой, извещая мир, что заступило на дневную вахту и вот-вот доберётся и сюда.

– Небось раньше не косил? – спросил Герасим.

– Не приходилось.

– Ну да, ну да, зачем в городе косить-то, живи на всем готовом да радуйся, – Герасим сплюнул, – ладно, слушай сюда. Пойдём отсюда в-о-о-н к тем кустам, – махнул он куда-то к просвету между горами, – по ветру. Идём друг за другом: сначала я, потом Митря, а опосля уже ты. Смотри Митре пятки-то не посеки! Начну вот отсюда. Смотри!

Он уверено взял косу, расставил ноги:

– И-и-и – коса сделала широкий полукруг справа налево, приминая траву, словно примеряясь, – раз! – коса пролетела у самой земли слева направо, оставляя за собой скошенную дорожку. – И-и-и, раз! И-и-и, раз! – повторил Герасим, – Понял?