Война ордена - Бен Каунтер

— …дворец графини, — произнес официальным тоном чей-то голос, переданный из далекого Хирогрейва. — Если вы не записывались заранее, то, боюсь…

— Нет! — закричал Совелин. — Нет! Я — лорд Совелин Фалкен! Командую ванквалийской артиллерией Неверморна! Послушайте, графиня… она приходится мне двоюродной бабушкой. Да, двоюродной бабушкой. Я часто отдыхал летом в ее особняке на побережье озера Феландин. Она никогда не верила, что я сумею пробиться в Стражи. Спросите ее.

— Сэр, я…

— Слушайте же, будь вы прокляты! Тут повсюду орки, и я, быть может, уже не успею повторить то, что хочу сказать!

— Ладно, — ответил незнакомец, явно из последних сил пытавшийся сохранять самообладание. — Скажите мне, и я лично удостоверюсь, что ваше сообщение будет получено соответствующими представителями дома графини.

Совелин тяжело сглотнул и начал рассказывать секретарю о Черной Чаше.

Он уже почти закончил объяснять, когда с неба обрушился красно-белый столб огня, превративший всю артиллерию в пепел.

Все еще сжимая в руках трубку вокса, ощущая всем телом опаляющий жар, Совелин в цепенящем ужасе смотрел, как ослепительный луч развеивает в прах Ванквалийских Стражей и оставляет от гранатометов и автоматических орудий только лужицы расплавленного металла. Кожа офицера вспухла волдырями ожогов, и он едва успел укрыться позади поваленного дерева, когда вокруг загудело пламя.

— Уже началось! — Совелин не слышал собственного голоса и был почти уверен, что связь потеряна, но он должен был попытаться, должен был предупредить. — Они привели флот! Они убивают нас!

Предательство свершилось. Носители Черной Чаши обманом вывели защитников Ванквалиса на нужные позиции — и приступили к бойне. Свернувшись в позе эмбриона среди этого пылающего ада, Совелин вознес молитву Императору, прося лишь одного — прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как свершится отмщение.

Вложив в удар остатки сил, Сарпедон врезался плечом в грудь вожака. Шаг за шагом командор теснил лидера зеленокожих, полностью перехватив инициативу и вынуждая гигантского орка отступать. Магистр разил безжалостно и стремительно, не позволяя ксеносу опомниться. Они сражались среди густых зарослей, опутавших холмы, на поляне, которую удерживали ванквалийцы, и на прогалине, взбегающей наверх.

Вожак встречал удары так, словно был не живым существом, но стеной из плоти и стали. Над ксеносом поднимался дым, из сочленений металлической лапы и из протезов, встроенных в тело, вырывались языки огня — тварь силилась противостоять Сарпедону.

Теперь, когда они схлестнулись в рукопашной, их борьба свелась к простому вопросу: кто сильнее? Под черно-зеленой шкурой вожака змеились тугие мышцы, глаза превратились в узкие щели, наполненные злобой, клешня обхватила тело Сарпедона, пока здоровая рука пыталась погрузить пальцы в глотку командора.

Сарпедон продолжал теснить врага, хотя в ушах от натуги уже звенело. Он обонял запах крови, кипящей на раскаленных докрасна металлических протезах, внедренных в тело вожака, слышал, как тяжело бьется в груди огромное звериное сердце.

Сарпедону удалось заглянуть в глаза вожака. В их глубине затаилось нечто пугающе человеческое, напомнившее магистру о той ненависти, какую испытывал он сам к созданиям, вторгшимся на Ванквалис, чтобы жечь и убивать. И то, что это мерзкое создание могло испытывать чувства, схожие с человеческими, наполнило душу Сарпедона яростью и отвращением.

Вложив в последний рывок весь свой гнев, командор скинул орка с края отвесного обрыва. Вожак закричал, пытаясь ухватиться за что-нибудь своей стальной лапищей, но было уже слишком поздно. Клешня поймала только воздух, и гигант исчез в густых зарослях, простиравшихся внизу. Падение и проигрыш предводителя не могли остаться незамеченными другими орками, и все вокруг наполнилось их жуткими криками отчаяния и ярости.

Оба сердца Сарпедона наполнились гордостью. Ему удалось победить сильнейшего из орков. Надежда на то, что у него получится защитить Ванквалис, становилась все более реальной. Зеленокожие впервые за это время дали слабину.

Словно отвечая на его мысли, небо за его спиной вспороло огненное копье. Сарпедон едва успел обернуться, чтобы увидеть, как в ревущем пламени, охватившем лес, гибнет артиллерия. Ударная волна чуть не сбросила в обрыв и самого командора, и других Испивающих Души, удерживавших высоту, пока он сражался с вожаком. Лазерная пика продолжала пульсировать, распространяя вокруг себя кольцо пожаров, разнося по ветру золу сгорающей листвы. Сарпедон замер на месте, прикрывая лицо рукой, чтобы защитить его от обжигающего ветра, налетевшего на джунгли.

— Лигрис! — закричал командор в вокс, который включил быстрее, чем успел об этом подумать. — Какого рожна ты вытворяешь?

Орбита молчала.

— Лигрис? Что с наведением? Лигрис, ответь!

— Сарпедон! — раздался знакомый голос. Он принадлежал Каррайдину; кажущийся неуклюжим в своей громоздкой броне, терминатор бежал к командору через лес. — Лорд Сарпедон, это…

Каррайдин замолчал, когда в спину его тяжелых доспехов ударил болтерный заряд. Капитан развернулся и выпустил по зарослям длинную очередь из собственного штурмового оружия. Ответный огонь не утихал, и многочисленные попадания оставляли на керамитовых пластинах брони глубокие шрамы, пытаясь проложить себе путь сквозь их толщу.

— Капитан! — окликнул Сарпедон, укрываясь за ближайшим валуном.

— Нас предали! — Каррайдин поморщился, и командор увидел кровь на его губах. — Они завладели кораблем. Мы — на очереди.

— Кто на нас напал?

Из-за деревьев вылетел яркий сгусток плазмы, ударив Каррайдина точно в живот. Раскаленная материя проела брешь в керамитовой пластине, сила удара отбросила капитана назад, так что его бронированные сапоги пропахали глубокие борозды в каменистой почве. Но он не упал, удержавшись на ногах благодаря своей удивительной силе. Когда плазма наконец остыла, стал виден глубокий оплавленный кратер в доспехах, защищавших живот терминатора. Помимо металлического запаха превратившегося в пар керамита, в воздухе повис смрад горелого мяса.

— Мы сами! — отозвался Каррайдин, перезаряжая штурм-болтер.

Предательство! До Сарпедона наконец дошло, о чем говорил его товарищ. Предательство, зародившееся среди Испивающих Души. Его замутило от одной мысли о том, что оно может оказаться единственным врагом, которого ему никогда не удастся победить.

Град болтерного огня обрушился на капитана с новой силой, отрывая куски от наплечников и поножей. Словно бросая вызов обстреливавшим его врагам, Каррайдин двинулся вперед, его силуэт был практически неразличим за вспышками взрывающихся зарядов. И Сарпедон ничем не мог ему помочь — покинув укрытие, командор только сам бы подставился под пули. Оставалось лишь наблюдать за тем, как капитан продолжает отстреливаться, хотя из зияющей раны на животе уже вываливались горящие внутренности.

Медленно, с мучительной гримасой на лице Каррайдин опустился на одно колено. Его рот распахнулся в беззвучном вопле, но капитан продолжал стрелять, пока раскалившийся добела болтер не взорвался прямо в его руках.