Трагедия русской церкви 1917-1953 гг. - Лев Регельсон

«На случай болезни, смерти и других печальных для патриарха возможностей, предложить ему избрать нескольких блюстителей патриаршего престола, которые в порядке старшинства и будут блюсти власть патриарха и преемствовать ему».

В этом выражении «преемствовать» содержалось указание на полноту первосвятительской власти назначаемых таким образом местоблюстителей.

3/16 февраля при обсуждении вопроса о нормальном порядке местоблюстительства было сообщено (в выступлении кн. Трубецкого), что имело место «закрытое заседание Собора», на котором на случай чрезвычайных обстоятельств «было постановлено, что вся полнота власти патриарха переходит к местоблюстителю», причем имелся в виду не местоблюститель в обычном смысле, но именно те «чрезвычайные» местоблюстители, избрание которых было поручено патриарху Собором.

Факт существования этого чрезвычайного решения Собора подтверждает митрополит Сергий (Страгородский) в своем письме к митрополиту Агафангелу от 17/30 апреля 1926 г.:

«Собор 1917–1918 гг. сделал св. патриарху поручение, в изъятие из правил, единолично назначить себе преемников или заместителей на случай экстренных обстоятельств. Имена же этих заместителей патриарх должен был, кроме их, не объявлять, а только сообщить Собору в общих чертах, что поручение исполнено. Я знал о таком поручении Собора патриарху, но на заседании том не был. Преосвященный же Прилукский Василий (Зеленцов) подтверждает, что он был и на первом (закрытом) заседании, когда патриарху было дано поручение, и на втором, когда патриарх доложил Собору, что поручение исполнено».

Будущее показало, насколько нелишними были эти предосторожности. К моменту смерти патриарха Тихона все крупные иерархи, о которых можно было предполагать, что именно их избрал по поручению Собора патриарх Тихон в 1918 г., были тем или иным способом устранены: митрополит Харьковский Антоний – в эмиграции; митрополит Петроградский Вениамин – расстрелян; митрополит Новгородский Арсений, митрополит Казанский Кирилл и митрополит Ярославский Агафангел – в ссылке.

Первосвятительскую власть в Русской церкви после смерти патриарха Тихона удалось сохранить лишь благодаря тому, что одним из своих полновластных местоблюстителей патриарх Тихон избрал в 1918 г. будущего митрополита Петра, который в момент избрания был всего лишь синодальным служащим! Многих архиереев изумляла и смущала его дальнейшая стремительная «карьера», в течение шести лет превратившая его в митрополита Крутицкого и Коломенского, викария Московского патриарха… Но именно благодаря необычайности своей судьбы он оказался единственным избранником патриарха (фактически избранником Собора, по доверию к патриарху), оставленным на свободе к моменту смерти патриарха Тихона. Трудно даже предположить, как сложилась бы и без того трагическая судьба Русской церкви, если бы мудрый замысел Собора и патриарха не был осуществлен в жизни.

Несмотря на принятые чрезвычайные меры к сохранению в Русской церкви первосвятительской власти, развитие событий в ходе гражданской войны 1918–1920 гг. показало, что необходимо принять решения о форме управления Русской церковью на тот случай, если первосвятительская власть по тем или иным причинам прекратит свое реальное действие. После двух творческих актов Поместного собора: разрыва с синодальной формой управления и принятия беспрецедентной формы местоблюстительства – требовалось принять еще одно, наиболее трудное решение – санкционировать организацию церковной жизни при отсутствии первосвятительского возглавления. Трудность этого решения и его воплощения в реальной жизни заключалась в том, что за всю историю своего существования Русской церкви никогда не приходилось оставаться без централизованного управления. Веками укоренившаяся привычка к централизации создавала большую опасность в случае ликвидации реальных носителей первосвятительской власти – опасность искусственного создания ложного, фиктивного центра церковного управления, который, в силу своей безблагодатной природы, легко мог стать орудием разрушения Церкви.

Восстановив и утвердив патриаршество, Русской церкви предстояло восстановить и закрепить на практике еще более глубокую и древнюю основу церковности – самобытное и самостоятельное достоинство каждого отдельного епископа, в неразрывной связи с началом церковной соборности.

Основание для такого восстановления достоинства епископа было положено определениями Поместного собора, которые гласили:

«Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян… архиерей пребывает на кафедре пожизненно и оставляет ее только по церковному суду или по постановлению высшей церковной власти… в исключительных и чрезвычайных случаях, ради блага церковного» (Деян. Собора. Пост. о епархиальном управлении, пп. 15, 16, и 18).

Выполнение этих соборных постановлений в корне изменило бы характер архиерейского служения, прочно связав епископа со своей церковной общиной. Действительная же практика была такова, что епископов перемещали с кафедры на кафедру, как государственных чиновников. Поскольку кафедры резко отличались по «рангу» материальной обеспеченности и престижности, то эти перемещения служили средством поощрения или наказания епископов, по усмотрению центральной власти. Местная Церковь, таким образом, не имела постоянного главы, а епископ лишен был опоры на свою неизменную общину – в результате все зависело от центра и ни о какой самостоятельности епископа или местной общины не могло быть и речи. Решения Поместного собора, призванные в корне изменить эту практику, не успели прочно войти в церковное сознание и закрепиться в церковной жизни. Между тем реальные обстоятельства с необходимостью вынуждали на деле осуществлять эту столь непривычную практику самостоятельности епархий.

7/20 ноября 1920 г. святейший патриарх Тихон совместно со Священным синодом и Высшим церковным советом (авторитетность этих органов обусловливалась их избранием на Поместном соборе!) принимают снова беспрецедентное, исключительное по своей важности и по своим последствиям решение – о самоуправлении епархий в случае отсутствия канонического Высшего церковного управления или невозможности связи с ним. Один из пунктов этого постановления гласил:

«2. В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п., окажется вне всякого общения с Высшим церковным управлением или само Высшее церковное управление прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного высшего церковного правительства, или митрополичьего округа, или еще иначе)».

Ясно, что суть дела здесь не в тех условно указанных конкретных обстоятельствах («передвижение фронта, изменение государственной границы и т. п.»), которые лишают епархию связи с Высшим церковным управлением, но в самом факте «отсутствия общения» или «прекращения деятельности» Высшего церковного управления. Ясно также, что это «прекращение деятельности» неизбежно в случае тяжелой болезни, смерти или ареста первоиерарха, при невозможности обнаружения и осуществления власти каким-нибудь из местоблюстителей, наделенных чрезвычайными полномочиями. Во всех подобных случаях группы епархий должны управляться самостоятельно – до тех пор, пока связь с Высшим церковным управлением или само это управление не будут восстановлены.