Гадюкинский мост - Ростислав Марченко

Бугаева при виде милой старушки, видимо, осеняли те же мысли, старшего сержанта откровенно передергивало.

– Товарищ военврач? Командир 104-й отдельной особой танковой роты лейтенант Суровов, вышел с территории Прибалтики из окружения. У меня к вам неприятные новости, если возможно, то давайте пройдемся в ваш кабинет.

В кабинете заинтригованный Заруцкий, изнывающая от любопытства бабка, должностью которой я так и не поинтересовался, и вломившийся без стука особист, показавший за дверью уже надоевшего мне своими усиками модного политрука с наганом, в очередной раз получили гораздо больше информации, чем им хотелось. В этот раз я миндальничал еще меньше, чем в предыдущие жизни.

– В общем, так, дорогие товарищи. Могу вас поздравить, на западном берегу Чернянки, в районе моста ошивается немецкая разведка. А это значит, что через часок-другой к мосту подойдет пехота, и вряд ли она будет одна. Подразделение мостоохраны из войск НКВД, видимо, уже снялось, так что между вами и немцами в заслоне будут стоять только мои машины. Долго мы можем не протянуть…

Бугаев с его ярко выраженной болезнью десантного превосходства бросил на меня недоуменный взгляд.

– Поэтому, дорогие товарищи, слушайте боевой приказ. Хватайте эти вот телефоны, обрывайте их, звоните кому угодно, мобилизуйте какую угодно технику или подвижной состав, но госпиталь должен приступить к эвакуации немедленно. Мы ее прикроем. Опорный пункт я ставлю на высотках в районе Гадюкинского моста. Связь с нами поддерживайте офицерами связи по необходимости. Обязательно оповестите нас, когда закончите эвакуацию, чтобы мы снялись вместе с вами, будет очень хоршо, если вы побеспокоитесь о восьми платформах для моих машин. У меня совершенно секретная техника, оставлять немцам трофеи я не имею права. Вопросы?

К моему удивлению, в этот раз особист про документы даже не заикнулся, видимо, я привычно был достаточно убедителен. Для него. Тот ВВ-шник был не в пример более бдителен.

– Сколько вашим танкам нужно бойцов для поддержки? У нас есть взвод охраны и легкораненые, в том числе выздоравливающие.

– Мои бойцы в танках сидят. А вы, если охрану и выздоравливающих на мост отправите, тяжелых как таскать собираетесь? Выставьте дозор с рацией или телефоном на высотке перед Гадюкино. Если немцы нас разделают, у вашей охраны и выздоравливающих пострелять время найдется.

Бабка поддержала мои слова одобрительным ворчанием, Заруцкий заулыбался и закивал.

Я на секунду задумался.

– Ракеты есть? Сигнал вашего дозора об обнаружении противника на западном берегу: две ракеты зеленого дыма в направлении немцев, на нашем – две красного. Если все будет нормально, ваш дозор прикроет меня от обхода справа сзади. Пулемет ему можете еще дать, если есть и будет не жалко.

Особист, не спрашивая разрешения у поморщившегося Заруцкого, выдернул из висящей на стене кабинета потрепанной офицерской сумки карту, расстелил на столе и одобрительно кивнул моему замыслу.

– Отличный план, товарищ лейтенант. Так и поступим. Ракеты и ракетницы в госпитале есть, пулемет тоже найдется.

– Тогда приступайте. Я выдвигаюсь к мосту.

Особист неожиданно протянул мне руку, и я с выбившим меня из колеи непоколебимого спокойствия удивлением ее пожал, секундой позже поручкавшись и с Заруцким. Бабуля расцвела улыбкой и изволила нам кивнуть.

Перед тем как спуститься вниз, я кивнул Бугаеву и зашел в первую же попавшуюся палату, безымянные особист и стиляга политрук подглядывали за нами в открытую дверь.

На металлической кровати у входа лежал красивый плечистый парень с обмотанной бинтами грудью и серым покрытым потом лицом, дергаясь в бреду под неуклюжие попытки молоденькой санитарки в белой косынке его успокоить. Я подошел к раненому и провел ладонью по его волосам.

– Выздоравливай, братишка. – И обратил свой командирский взор на подчиненного. – Понял, Бугаев, ради чего все это?

Старший сержант окинул взглядом палату и задумчиво кивнул:

– Я понял, товарищ лейтенант.

– Вот так вот. Пошли, товарищ старший сержант. Немцы нас ждать не будут.

Задумчивый Бугаев молча пошел за мной.

Делай что должно, случится чему суждено. Шло время моей шестой жизни или смерти, а я собирался просто побеждать. Хотя бы сейчас.

Но для этого мне нужно было рассмотреть свои предыдущие действия и оценить тяжесть и, главное, причины совершенных мною ошибок. Итак, рассмотрим, каких косяков я напорол на этот раз.

* * *

Начнем с расстрелянного из-за взаимной глупости и непонимания взвода ВВ-шников. Такие происшествия при любых условиях являются преступными и, что еще более важно, ложатся тяжким грузом на людскую совесть, если она, конечно, имеется.

Я посчитал себя самым умным, внаглую попытался подчинить себе постороннее подразделение, вполне обоснованно получил встречное требование опытного человека, собаку съевшего на работе со всякими подозрительными личностями, предъявить документы, повел себя неправильно и был сочтен германским диверсантом, что получило неожиданное продолжение в виде геройской стрельбы «по танкам врага» с вполне предсказуемым и никому не нужным итогом. И виноват бы в этом один я, и больше никто. Младший лейтенант действовал как раз правильно, до конца выполнив свой долг. Как он его понимал.

А вот с передовым немецким мотоциклетным взводом все прошло как по маслу. Как мой друг герр лейтенант ни осторожничал, ничего ему не помогло, я построил ситуацию таким образом, что после выхода из рощи для захвата моста шансов на выживание у немцев не было. Как только немецкий командир принял решение о его самостоятельном захвате, судьба подразделения была предрешена.

Да, действительно, я пережил пару неприятных минут, когда противник выдвинул разведывательную группу и отправил людей за насыпь, но выгода моей позиции, наличие боевых машин и правильный замысел боя позволили все немецкие действия легко парировать. А вот дальше все стало плохо.

Я расслабился и, по сути, попытался свои действия бездумно повторить, непонятно почему рассчитывая, что фрицев ни трупы на лугу не насторожат, ни вполне резонное предположение, что данный узел коммуникаций могут прикрывать помимо явно виденных укреплений у моста еще и пара замаскированных дотов[38] «Линии Сталина». Да, безусловно, предположение, что немцы рискнут на атаку в лоб под прикрытием противотанковых орудий, что позволит их моим орудиям переработать, частично оправдалось, но не более того. Чем больше прошло времени после стычки с немецким разведвзводом, тем вероятнее был удачный обход, чего я не предусмотрел. Я в очередной раз понадеялся на мощь тепловизоров, которыми вел наблюдение по сторонам, и вполне справедливо был наказан за это.