Лорд - дикарь - Патриция Коулин

Пенроуз засопел и смахнул невидимую пушинку с лацкана своего пиджака.

— У каждого из нас есть талант, — сказал он.

— Конечно, конечно, — заверил его Каслтон. — Можете быть уверены, что я расскажу всем о вашем уникальном таланте.

Пенроуз гордо вскинул голову.

Ариэл поймала на себе взгляд Сейджа и сжала зубы. Свинья. Он загнал ее в угол. Сказать правду, что это было не чудесное превращение, а сплошной обман, означало вырвать славу из рук Пенроуза, в лучах которой он купался. Он почувствует себя оскорбленным, да и граф обидится, что его так легко обвели вокруг пальца.

Да к тому же все могут подумать, что она была с ним в сговоре, и тогда ее непременно уволят. Она не может рисковать своей работой. В данный момент у нее просто нет выбора и она вынуждена продолжать предложенную ей игру. Одно неприятно: сейчас она в руках Сейджа, и он может манипулировать ею, как хочет.

Тем временем непринужденная беседа продолжалась. Граф, перейдя к светским сплетням, рассказал о последнем скандале на Флит-стрит. Сейдж улыбался и, когда нужно, громко смеялся. Какая же у него черствая душа!

Невероятно! Неужели такое возможно? Как он мог знать, где нужно засмеяться, где кивнуть головой? Как ему удается вести себя так непринужденно и такое долгое время?

Злость охватила Ариэл. Не важно, как он это делает, — главное, что он делает это без труда. Все чувства в ней обострились, и она до малейшей детали подмечала все происходящее вокруг. Сейчас она была похожа на дикую кошку, выслеживающую добычу и готовую к прыжку. Взгляд Ариэл остановился на Сейдже. Она готовилась перейти в атаку.

Вся прислуга собралась в дверях гостиной. Многие вытягивали головы, чтобы получше рассмотреть, что там происходит. Все это напоминало зоопарк. Ариэл извинилась перед гостями и направилась к двери.

— Здесь вам не балаган, — сказала она слугам. — Буду вам благодарна, если вы все вернетесь к своим обязанностям.

Послышались возгласы «Да, мэм», и слуги исчезли. Все, кроме миссис Фаррел. Ее глазки впились в Сейджа. На круглом потном лице виднелись следы ее стряпни.

— Чтоб мне провалиться, — прошептала она, не в силах отвести от Сейджа глаз.

— Вы хотите мне что-то сказать, миссис Фаррел? — резко спросила Ариэл.

Миссис Фаррел посмотрела на Ариэл невидящим взглядом:

— Что? Я… Ах, да… Дело в том, мисс Холлидей, что обед на столе.

— Хорошо. — Ариэл с застывшей на лице вежливой улыбкой посмотрела на собравшихся в гостиной: — Джентльмены, обед готов. Прошу вас в столовую.

Ариэл направилась к двери, но на ее пути внезапно возник Сейдж:

— Так, так, мисс Холлидей. Не кажется ли вам, что вы кое-что забыли?

К своему удивлению, Ариэл улыбнулась и кокетливо спросила:

— Неужели?

— Дама всегда позволяет джентльмену предложить ей руку, когда они вместе выходят или входят в комнату.

— Да, да, конечно.

— Чудесно! Чудесно! — воскликнул Каслтон, довольно потирая руки.

Ариэл с отвращением взяла Сейджа под руку.

Приготовленный миссис Фаррел обед был даже хуже, чем в обычные дни: подгоревший язык с соусом из смородины, пересоленное фрикасе из цыплят, отварная баранья нога, твердая как камень. Однако никто, кроме Ариэл, казалось, не замечал этого. Все внимательно слушали непринужденную болтовню Сейджа. И что хуже всего, он имел наглость восхвалять саму Ариэл и ее таланты.

Ложь, все ложь. Стараясь сохранять на лице вежливое выражение, Ариэл смотрела в тарелку и делала вид, что ничего не слышит. Однако терпение ее было на пределе, и она чувствовала, что, если он еще раз повторит «благодаря мисс Холлидей» или «как учила меня моя уважаемая учительница», она не выдержит и запустит в него бараньей ногой.

Сейдж высказал свое мнение на самые различные вещи: начиная от святынь Иерусалима и кончая влиянием итальянцев на искусство Тернера. Он даже осмелился прокомментировать, насколько разумно делать инвестиции в американские рынки сбыта. Тысячи ученых с мировым именем не смогли бы вложить все эти знания в его голову за коротких полтора месяца.

Но похоже, такая мысль не приходила в голову ни Каслтона, ни Пенроуза. Они жадно ловили каждое изреченное им слово. Они все принимали за чистую монету, так ошарашенные свершившимся чудом, что начисто лишились здравого смысла. Им было не до Ариэл, и они не замечали ее упорного молчания.

И это было ей на руку, так как все возрастающее чувство обиды внесло сумятицу в ее мысли. Если бы сейчас кто-либо из них попытался о чем-нибудь ее спросить, она не нашла бы слов.

Из всей путаницы в ее голове одна мысль промелькнула особенно ярко — сейчас, когда лорд-дикарь так чудесно натаскан, никто больше не нуждается в ее услугах. Теперь она свободна. Оскорблена, выпотрошена, унижена, но свободна.

Наконец с последним блюдом было покончено, стол очистили, скатерть заменили и принесли десерт. Перед каждым поставили высокие хрустальные вазочки со взбитыми сливками, а в центр стола — большую вазу с фруктами. Фрукты не могла испортить даже миссис Фаррел, поэтому Ариэл положила себе на тарелку несколько кусочков яблока, посыпанного корицей, смешанной с сахаром.

Сейдж, который в этот вечер чудесных превращений сидел напротив Ариэл, взялся за десертную ложку и посмотрел на нее с насмешливой улыбкой.

Ариэл молча ела яблоко. Он принялся за сливки.

Не позволяй ему провоцировать себя, приказала себе Ариэл, осталось потерпеть еще немного. Скоро все будет кончено, он уедет туда, где ему и должно быть, а ты поедешь домой и будешь жить, как и жила.

Вертя в руке ложечку, Ариэл посмотрела в сторону мистера Пенроуза, сидящего напротив Каслтона.

Возможно, подумала она, еще не все потеряно. Что, если мистер Пенроуз после сегодняшнего столь знаменательного в его жизни вечера обратит на нее свое благосклонное внимание? Возможно, все изменится к лучшему, и…

Какое-то предчувствие оборвало счастливый ход мыслей Ариэл, и она, повернувшись в сторону Сейджа, увидела его холодный, презрительный взгляд. Страх сковал ее сердце: по его взгляду она поняла, что он прочитал все ее мысли.

Не спуская с Ариэл глаз, он высоко поднял десертную ложечку и отпустил ее. Она с шумом ударилась о блюдце. Все вздрогнули и посмотрели в его сторону.

Сейдж, отлично понимая, что все смотрят на него, быстро развязал и снял с себя шейный платок, затем расстегнул верхние пуговицы рубашки, обнажив загорелую грудь.

— Мне жарко, — сказал он.

Под неотрывными взглядами сидящих за столом Сейдж зачерпнул полную ложку заварного крема и понес ее ко рту, но на полпути остановился. Затем, подняв ложку на уровень глаз, он внимательно оглядел содержимое. Все затаив дыхание следили, как он вынимает из крема длинный черный волос. Он продемонстрировал его присутствующим и бросил на пол.