В плену его демонов - Алисия Чарская

Я забежала в свою комнату, и только после отправилась на обед. Что-то с Церсой надо делать, каждый день пропускать завтраки я не смоу, ослабну окончательно. И ведь главное, я же не хотела ничьей дружбы! Пусть бы они все оставили меня в покое!

Что я буду делать в покое, не задумывалась. Наверное, буду изучать историю. Или арканы, чтобы выстроить свою систему защитных знаков. Или приручать монстров…

На этой мысли я остановилась. Эту мысль мне вложил в голову Рипли, когда я еще не знала о его "почти-королевском" статусе. И мне эта мысль понравилась, вот только допустимо ли так привязываться к парню, который недосягаем и так близок одновременно?

В какой-то момент я почти убедила себя, что добьюсь того, чего так хочет Церса. И это не стать королевой бала… Нет. Я нацелилась на другое. Но это другое казалось опасным и недосягаемым.

Я посмотрела на свой формуляр, где третьим пунктом значился зверинец. Определенно его лектор записал сверху, зная, что мне откажут. Но для приручения мне бы как раз стать там помощницей. Что делать?

Наверное, лучше посоветоваться с Рипли.

А раз сейчас обед, я знает, где его найду!

* * *

Я чувствовала их взгляды затылком. Кто бы ни был тот случайный свидетель нашей ночной вылазки, теперь эту новость знали все.

Конечно, внимательность и наблюдательность мне достались профессиональные. Очень много приходилось запоминать, выискивать, следить. Особенно, когда мы с папой заменяли местных лекарей и сами лечили мелкие и неизвестные хвори.

Оно ведь как было, если царапина, подумаешь какая мелочь, чего с ней в большой город тащиться, деньги на дорогу, да на профессионального лекаря тратить? Гораздо дешевле у местного аптекаря мазь какую купить, да царапину замазать.

А иногда болезнь запускали, или ту же царапину затирали чем-то без обращения к нам и приходили уж с гангреной. И такое было, что до города больной уже не добрался бы. Папа их тоже брал. Вздыхал, ругался, звал местного же укротителя, который животину лечил, и с ним отрезал, вскрывал, удалял и прочее.

На такие сложные случаи меня не брали, но я готовила им стол и все принадлежности, и я же потом все убирала.

Нет, папа с укротителем не были чудесниками, не все выживали после их вмешательства, но многим они помогли.

Самые вопиющие и памятные случаи были, когда жители возвращались из города и мчались к аптекарю за чудом!

— Так вы же у лекаря были? — удивлялся папа. — Чем я вам помочь могу? Разве что лекарства изготовить...

— Спаси, спаси, богом просим! Были мы у лекаря, даже до столичного добрались, а не смогли они нам помочь. Чуть не угробили. Вернулись без надежды. Хоть посмотри!

Вот в таких случаях отец и учил меня тренировать внимание. Вот тогда я и научилась подмечать любые мелочи, даже смену настроения больного.

Поэтому сейчас буквально продиралась сквозь любопытство, презрение, ненависть и злобу, но упорно шла к столику, где обедал Рипли.

— Можно?

Он до последнего не поднимал на меня взгляда, а сейчас, когда я встала перед ним и спросила, отбросил с раздражением вилку и процедил:

— Бесстрашная что ли?

— Что, прости?

Он нарочито оглядел столовую и сотни глаз направленных на нас, только потом наконец посмотрел мне в глаза.

— Тебе словно нравится быть магнитом для издевательств, да? Я разве разрешал подходить ко мне? Разве не предупреждал, что ни с кем не дружу?

— Но… Ты же сам подходил ко мне и заговаривал. При всех. Что тут такого?

— Серьезно? Ты не видишь разницы, когда до тебя опускаюсь я, и когда ко мне подходишь ты.

Я нахмурилась.

Вообще до разговора с лектором Карцепски разницы я не видела, теперь же понимала, что Рипли сторонятся не только по причине его одаренности и магической силы, но и в силу его титульного превосходства. Это все равно что подойти к Королю. А насколько я знала, к Королю никто не смел подходить, только подползать на четвереньках.

Я прыснула, в миг нарисовав картину, как ползу к Рипли на коленях, двигая перед собой поднос.

— Смешно? — удивился он.

— Ой, да ладно. Сяду за соседний столик. Мне все равно тебя спросить надо.

Я уже почти развернулась, чтобы отойти к ближайшему столу, как Рипли приглушенным голосом спросил:

— А до вечера это подождать не может?

От его низкого рокочущего голоса по спине пошла дрожь. Предательская, с непонятными приливами в самых неожиданных местах. Я даже покраснела от собственных ощущений.

— Н-нет… Это нужно решить днем…

Но от осознания, что он снова придет за мной ночью, сердце пело.

И ведь нельзя!

Но оно не замолкало.

Не успела я опустить поднос на стол и присесть, Рипли поднялся и вразвалочку подошел ко мне, сделал то всего два шага, но как будто это самое большое одолжение в его жизни.

— Говори.

— Вот, — я достала формуляр и придвинула парню, тот склонился, свел брови, чтобы понять, что перед ним, и снова удивленно воззрился на меня.

— И что дальше?

— Дальше по списку зверинец. Но если я пойду к укротителю, он же откажется брать меня помощницей!

— И будет прав.

— Как же так? Ты же сам сказал, что я буду помо…

— Замолчи!

Он дождался, когда я проглочу остаток фразы, заслезившимися глазами разглядывая его и закусывая нижнюю губу, чтобы та не дрожала, только потом продолжил.

— Правильно сделает, что откажет, — тише проговорил он, оглядываясь, чтобы нас никто не подслушал. — Или ты хочешь целыми днями таскать туши монстрам на кормежку? Или выгребать после них клетки? Или…

— Нет, но…

— Поэтому ты не будешь помощницей в зверинце. А мне помогать будешь ночью. Для этого официального разрешения не надо.

Он резко оттолкнулся от стола, закинул рюкзак на плечо и ушел не оглядываясь. А у меня пропал аппетит. Это же надо быть такой дурой! С чего я решила, что буду просто ходить между вольерами и пытаться подружиться с монстрами?

Сама дура!

А Рипли не преминул это подчеркнуть.

Просидев за остывшим обедом не меньше часа, я встала, засунула злополучный