Венские кружева - Елена Федорова

Слуги молча смотрели на убитого горем человека. Никто не пытался оттащить его. Никто не осуждав его. Ему сочувствовали. Вместе с ним молились, плакав и не хотели утирать слез.

– Господи, яви нам Свою милость… Господи…

Из груди Луизы вырвался сдавленный стон. Ресницы чуть дрогнули.

– Доктор! – крикнула Далия. – Скорее, она жива!

– Не может быть. Ее сердце остановилось несколько минут назад. Это всего лишь посмертный выдох, – взяв Луизу за руку, сказал доктор.

– Она жива, жива, жива, – упрямо повторял Матиас.

– Она не умирала… Она уснула… Мы помогли ей проснуться… Господь помог ей…

– Невероятно, но это – чудо, – сказал доктор. – Луиза жива! Да-да, она жива. Пульс слабый, но он все же есть, – положил руку на плечо Матиаса. – Вы спасли ее…

Матиас уткнулся головой в край кровати, заплакал. Он знал, что мужчины должны быть сильными, что креолы не имеют права демонстрировать свои чувства, но скрывать свои эмоции больше не мог. Из глаз текли слезы радости и благодарности Богу за то, что Он воскресил Луизу, вернул ее в мир живых. Еще не пришло ее время отправляться по реке Стикс в вечное плавание. Она должна насладиться счастьем здесь, на земле. Она должна понять, что такое любить и быть любимой. Он, Матиас, отныне будет всегда рядом с ней. Он – однолюб, как и его отец, граф Монтенуово. Он не сомневается теперь в том, что Луиза станет его женой. Он сделает все, чтобы это свершилось…

… Больше недели Матиас провел у постели Луизы. Он кормил ее, расчесывал, пел колыбельные, целовал кончики пальцев, рассказывал сказки, которые слышал от матери. Как только Луизе стало лучше, Матиас увез ее в дом графа на ру Бельвиль и оставил на попечение сестры. Иссидора ушла от Бомбелей в тот день, когда госпожа Терезия повезла потрет Ферстелю.

Банкир вновь попытался уложить ее в постель. На этот раз Иссидора не стала церемониться, она с силой ударила его ногой в живот. Он скрючился от боли, прошипел:

– Убью, гадина.

Она рассмеялась, бросила ему в лицо какую-то тряпку, ушла со словами:

– Сил не хватит сразиться с креолкой…

Бомбель хотел приказать слугам схватить мерзавку, но передумал. Знал, слуги растрезвонят обо всем по городу, а это ему ни к чему. Он найдет способ приструнить эту девку.

Бомбель лег на кровать, потер ушибленное место, закрыл глаза.

– Хорошо, что Терезия уехала к подруге. Я люблю, когда она совершает такие прогулки. Обратно она всегда приезжает в прекрасном настроении и одаривает меня своими ласками, – улыбнулся. – Я тоже проведу это время с пользой. Меня желают все женщины Орлеана, а я волочусь за юбкой грязной полукровки. Тьфу…

Бомбель злился на Иссидору еще и за то, что она была единственной женщиной, из-за которой он потерял голову. Строптивый креольский нрав распалял банкира, заглушая все мысли, кроме одной: заполучить креолку любой ценой, а потом убить. Убить медленно с особой жестокостью. Бросить эту ведьму в костер. Выместить на ней все свои терзания, негодования, разбитые надежды.

Вспышки ненависти превращали Бомбеля в злобное бесформенное существо, от которого не было спасения никому, и самому Бомбелю тоже. Его выводило из себя и то обстоятельство, что вспышки гнева стали учащаться.

Обезумевший неврастеник побеждал в нем умного, уважаемого всеми человека, хорошего семьянина, каковым Бомбель считался. Он уже давно подумывал о том, что пора Иссидору выгнать, но боялся заговорить с Терезией об этом. Сегодняшняя выходка горничной заставила его принять окончательное решение: Иссидору нужно уничтожить.

Бомбель пошел в кабинет, приказал секретарю привести креолку. Тот вернулся быстро, сказал:

– Она ушла, господин Бомбель.

– Ушла? Кто ей позволил? – Бомбель стукнул кулаком по столу. Секретарь пожал плечами. Не стал пересказывать, как нелестно отозвалась Иссидора о хозяине.

– Ладно, никуда она не денется, погуляет и вернется, – сказал Бомбель, встав из-за стола. – Куда она поехала?

– Не знаю. Я горничными не интересуюсь, – ответил секретарь с улыбкой.

– Вас больше интересует хозяйка, так, Николя? – в голосе Бомбеля прозвучала угроза. Секретарь побледнел.

– И куда же она поехала?

– Я ничего не знаю о планах госпожи Терезии, – выпалил секретарь.

– Бедный мой Николя, она и тебя оставила в дураках, – Бомбель усмехнулся. – Я обожаю Терезию за непредсказуемость. А ты? – выдержал паузу. – Ладно, займемся делами. От Терезии не убудет, если она одарит своим вниманием кого-то, кроме нас.

Николя с удивлением посмотрел на Бомбеля. Он не верил в искренность его слов. Не верил в то, что банкир лишен чувств. Наверняка он затаил злобу на неверную жену и хочет получить доказательство ее вины, выставляя себя этаким простаком, не умеющим ревновать.

– Нет, господин Бомбель, вам не удастся меня перехитрить, – думал Николя, раскладывая перед банкиром бумаги. – Если уж в моей душе бушует пожар ревности, то представляю, каково вам. Мы оба знаем, что Терезия поехала вовсе не к подруге, а к плантатору Ферстелю. Она не скрывала от нас своих намерений. Именно поэтому, мы не имеем права подозревать ее в измене. Она повезла портрет. Что в этом страшного? Для нее – ничего. А для меня, бедного измученного ревностью Николя, не понятно, зачем Терезии новые связи? Что заставляет ее, замужнюю женщину, мать двоих детей, снова и снова бросаться в объятия разных мужчин? Что ею движет? Инстинкт? Но тогда, чем Терезия лучше животных? Только тем, наверно, что она – красивая женщина. Красота прикрывает истинную сущность банкирши. На самом деле она – похотливая самка, – Николя сжал кулаки. – Я ненавижу ее. Ненавижу себя за то, что не могу побороть в себе влечение к этой самке. Я никак не могу понять, почему я люблю Терезию? За что я ее люблю? Зачем я совершаю одну и ту же ошибку? Как избавиться от состояния гипноза, в котором я нахожусь? Как вырваться из цепких когтей Терезии Бомбель? Не знаю…

…Плен страсти Терезии и Ферстеля, длившийся чуть больше недели, завершился неожиданно. На пароход вернулась команда. Пора в обратный путь. Как пора? Зачем возвращаться обратно?

Ферстель погрустнел. Он не желал ни о чем думать. Не хотел больше ничего знать. Молодая жена и ребенок, которого она носила под сердцем, больше его не интересовали. Они ему были не нужны. Мало того, они становились для него обузой, ненужным грузом, который выбрасывают за борт во время шторма. Он с легкостью утопил бы Луизу в Миссисипи, а потом утопился бы сам. Жизнь после жизни его не устраивает. Он хочет одного – облагать Терезией постоянно. Он готов сгореть в огне ее любви, заснуть в ее объятьях и не просыпаться никогда, если им не суждено быть вместе.

Пароход шлепает лопастями по воде, словно колотит по его кровоточащей душе и приказывает:

– Умри, умри, умри…