Булат - Кирилл Кириллов

Несколько индусов, сомкнув щиты, попытались остановить нападающих. Афанасий с разгону наскочил на них. Сбил с ног одного, толкнул ногой в бок другого, рубанул сплеча третьего, целящегося в живот коротким кинжалом. Несколько подоспевших хорасанцев столкнулись с другими индусами щит в щит. Попадали, завозились, лягаясь и стуча друг друга навершиями. Подскочили другие хоросанцы, взметнулись и опустились копья. Очаг сопротивления бы потушен в зародыше.

Со скрипом выкатилась из прохода лестница. Следом за ней из клубов порохового дыма появился слон. Он помотал головой, стараясь выгнать едкий дым из налитых кровью глазок. Поднял вверх змееподобный нос и затрубил, приподнимаясь на задние ноги.

Из башенки на спине раздались выстрелы. Возница ткнул слона в шею острием короткого багра. Слон приземлился на передние ноги и побежал вперед тяжелой рысью, низко пригнув голову.

Заслышав за спиной его топот, опытные в таких делах хорасанцы бросилисьврассыпную. Посторонился и Афанасий. Слон врезался в толпу бегущих, топча людей, поддевая на привязанные к бивням пики, обхватывая хоботом и подбрасывая высоко в воздух. Из башенки стреляли во все стороны. Следом в толпу бегущих индусов врезался еще один ушастый гигант. Афанасий и не видел, откуда он взялся.

Чтоб не попасть в своих, пушкари задрали стволы орудий и саданули картечью поверх деревянных стен, на которых стали собираться лучники. Окровавленные ошметки горохом посыпались во внутренний двор.

Из открытых ворот меж двумя башнями выступил отряд огнепоклонников, сжимающих в руках пламенеющие мечи. Протолкавшись сквозь них, выдвинулись вперед две или три дюжины человек с прикрученными к длинным копьям кипами пакли. Видимо, она была пропитана чем-то горючим, потому что вспыхнула от первой искры. Занялась чадным пламенем, расплевывая искры. Выставив перед собой стену огня, огнепоклонники ринулись на слонов, топчущих остатки индийских отрядов.

Слоны остановились, дрогнули. Погонщики заработали крюкастыми палками, но остановить панически боящихся огня животных не смогли. Те начали пятиться, опасно раскачивая беседки на спинах.

Увидев рядом серую колонну, Афанасию пригнулся. Над ним проплыло незащищенное попоной и доспехами брюхо. Только бы не побежали слоны-то, подумал он, стопчут же всех.

Пушки смолкли. Огромные туши слонов перекрыли пушкарям возможность палить даже по стенам. Огнепоклонники достигли расступающейся перед ними толпы бегущих индусов. Прошли ее ножом сквозь масло, увлекая следом тех, кто еще не совсем потерял голову.

Купец похолодел. Оправившихся от испуга индусов было немало. Причем каждый из них стоил десятка хорасанцев. Им ничего не стоит смести небольшой, измотанный бегом и сражением отряд. Если, конечно, его до того не растопчут слоны. И стрелки тут не помогут, даже если по своим стрелять начнут. А конница? Да той и след простыл.

Бежать? Нельзя. Позади высокий земляной вал, пока будут залезать, всех перебьют в спину. В проход разом тоже всем не влезть. Если передние и проскочат, задних точно порубят в капусту. А он-то, Афанасий, как раз позади и окажется.

Рядом с ногой купца воткнулась в землю стрела, затрепетав вороновым опереньем. На излете, почти без силы. Но это значит, что осмелевшие лучники взобрались на стены, значит, могут и отряд какой направить на поддержку. Да вот уже и направили.

Из открытых ворот вытекал тонкий людской ручеек, собираясь в небольшое море, готовое броситься вперед и накрыть волной.

Над головой возник нарастающий свист. Прямо в центр этого моря со шлепком, слышным даже тут, опустилось каменное ядро. Полетели в стороны кровавые брызги. Пушкари задрали стволы вверх и пустили заряды через головы собравшихся на поле. Ай, молодцы. Сзади послышалась тяжелая поступь. В небольшую долину вошел через узкий проход еще один отряд хорасанцев, закованных в тяжелые латы. Еще подмога! Надежда вспыхнула в Афанасии с новой силой. Только надо погасить факелы огнепоклонников, чтобы те не пугали слонов.

– Ура! – не помня себя, заорал купец, раскручивая над головой меч. Кинулся вперед. Другие воины затопали следом, поглядывая на него недоуменно. Потом один нерешительно подхватил крик, за ним другой. Понеслось над полем брани русское «ура», которое не смог заглушить даже новый залп с земляных укреплений.

Увидев перед собой стену огня на наконечниках копий, Афанасий скользнул под нее. Пнул под колено одного из воинов, подцепил саблей ногу другого, ударил в живот третьего. Дернулся в сторону, пропуская мимо уха изогнутое лезвие меча. Оттолкнул в сторону валящееся на него мертвое тело, снова рубанул. Увидев над головой навершие меча, прыгнул в сторону.

Не успел. Литой шар опустился на ключицу. Кость хрустнула, но не сломалась. Однако боль была такая, что потемнело в глазах. Несколько огнепоклонников подступили ближе, занеся мечи для последнего удара. Выстрелы из башенки на спине одного из слонов опрокинули их. Бросили под ноги наступающим хорасанцам. Кто-то подхватил Афанасия под локоть, поддержал, давая время прийти в себя, подтолкнул в спину. Купец снова побежал, размахивая саблей и перепрыгивая через распростертые на земле тела. Налетевшая сбоку конница опять врубилась в толпу индусов.

– Ура! – орал Афанасий.

– Ура! – несся над полем подхваченный тысячей хорасанских глоток крик.

Индусы дрогнули. Побежали. Купец бросился следом, как оглоблей размахивая окровавленным мечом. Загрохотал под сапогами настил неподнятого моста. Рухнули под ударами копий воины в белых тюрбанах, попытавшихся сдержать атакующую волну. На плечах врага хорасанцы ворвались в распахнутые настежь ворота деревянных укреплений.

Чуть свет воины подняли рекрутов и погнали к белоснежным шатрам, разбитым на живописном пригорке. Выстроили в неровную шеренгу. Надавали тычков тем, кто зевал и пытался еще немного покемарить стоя. Потом еще раз прошлись с зуботычинами, просто для порядку. Сами замерли рядом. Потянулись томительные минуты ожидания.

Наконец откинулся полог самого большого из шатров. Из него вышел невысокий мужчина в дорогих одеждах. Плечи его были худы, а брюшко заметно выдавалось вперед, будто он был на сносях. Кривизну его ног не могли скрыть даже широченные порты, схваченные под пузом широким поясом.

Его тонкую шею венчала огромная голова, а ту, в свою очередь – белоснежный тюрбан с драгоценным камнем в золотой броши. Но нес он ее с великой гордостью и чувством собственного достоинства таким, что смеяться над ним и в голову никому не приходило.

– Фарад-хан, – ахнули в строю еле слышно.

Сидевшие рядом воины напряглись, закрутили головами, выискивая говорунов, но те быстро затихли.

Вот, значит, ты какой, Фарад, военачальник, жестокостью своей известный более, чем воинской доблестью. Не встретились мы с тобой под Парватом, так тут избежать знакомства не удалось. По спине купца пробежал холодок. Ждать ни от самого вельможи, ни от его свиты, будто из ниоткуда появившейся за спиной уродца, ничего хорошего не приходилось – душегубцы все как один. И злобные уродцы, притом – с едва прикрытыми, а то и вовсе не прикрытыми недостатками. У кого руки короткие, кто хромает, уткой переваливаясь на каждом шагу, у кого хребет искривлен, кто косит на один глаз, кто карла совсем. На их фоне Фарад-хан смотрелся довольно статным мужчиной.