Книга для прочтения - Екатерина Великина

— начну больше гулять на воздухе («Дорогой Дима, ты и здесь не оригинален, следует читать как «шляйся сам»»);

— выучу английский язык («Ну что ж, бабушка, после бисероплетения английский, можно сказать, прогресс»);

— серьезно увлекусь плаванием («Привет, папка! Теперь я знаю, зачем ты родил второго ребенка»).

И это далеко не полный список идей, направленных на то, чтобы сделать из меня Человека.

Если вы думаете, что я ругаюсь с родственниками и посылаю их к «другой матери Фасолия», то сие есть глубочайшее заблуждение. Я со всем соглашаюсь. Всегда и со всем. А то кто его знает, вдруг какая-нибудь гадость приключится, а позвонить будет некому?

Читали сказку «Волшебный холм», про то, как доврефьельский тролль приезжал в гости к лесному царю? На самом деле добрых пятьдесят процентов андерсеновского текста посвящено тому, как лесной царь с челядью готовились к встрече — они и котлы мышиным салом чистили, и репейниками ужей начиняли, и вообще извращались по-всякому, и вот именно эта самая атмосфера кипиша, какого-то бесконечного шевеления и запомнилась мне больше всего.

К чему это я? Вот к чему.

1. У Ф. день рождения через две недели.

2. Лесной царь сосет.

Бабки в полной боевой готовности и вот-вот вынесут дверь стойла. Папинька прячет кошелек в большую черноморскую раковину и думает, что об этом никто не знает. Фанаты кубиков Зайцева жрут кубики Зайцева и какают карточками Домана. И шепотки, бесконечные шепотки о том, «что и как будет, если будет вообще».

«Как будет», действительно непонятно. Зато очень хорошо понятно, что будет и почему приключится это самое. Согласно правилам, заведенным в нашей семье, неожиданностей не произойдет и будет, конечно же, кошмар.

Еще месяц назад выяснилось, что ребенку нечего дарить, так как на «боинг» у нас не хватит, даже если я разобью большую черноморскую раковину и найду папинькин портмонет. Этот отрадный факт всплыл на свет в тот день, когда я позвонила подруге с визгом «понимаю, что это ненормально, но у него все есть, причем этого «всего» штук по десять, не меньше».

— Ну ты спроси у него, чего он хочет, — посоветовала подруга и зевнула. — Тоже мне, «дарильщица»…

— Спрошу, — грустно пообещала ей я.

Фасолий был благодушен и немногословен, точь-в-точь как житель Крайнего Севера, нахлебавшийся огненной воды.

— Питерь хочу самолет, — важно сказал мне он. — Хороший такой самолет вачета.

— Ты вачета модельку хочешь или чтобы летал? — умильно полюбопытствовала я, скрыв вздох облегчения: все-таки самолет — это вам не говорящая кобыла…

— Питерь вачета чтоб летал, — пояснил Фасолий.

— Хорошо, деточка, — пообещала я ему. — Будет тебе летающий самолет.

— Ага, только с двумями местами, ладно? — расплылся в улыбке ребенок.

— С чем-чем? — насторожилась я.

— Ну с двумями местами, чтобы для меня и для бабы Гали. Мы вместе с ней летать будем вачета.

Всю следующую неделю мне снилось, будто я лежу в дешевом фанерном гробу, а надо мною летают Фасолька с бабой Галей, причем ребенок летает на самолете, а баба Галя «так»… Ей-богу, чуть невроз не заработала вачета.

А дальше начались скандалы. Ведь всем известно, что мать ребенка, у которого все есть, хорошей не может быть просто по определению. Даже мать ребенка, у которого нет ни хрена, кроме глиняной свиристелки, окажется в лучшем положении. Ну типа она ему так фантазию развивает нешуточно: у него свиристелка — это и сумалет, и кобыла, и пистилет, когда потребуется. И вообще, круче матери ребенка со свиристелкой может быть только мать ребенка с обувной коробкой.

Мать ребенка с пятьюстами машинками, тремя гаражами на пятьдесят парковочных мест каждый, двумя снегокатами, самокатом, велосипедом, самолетом, железной дорогой, игрушечным верстаком, четырьмя наборами доктора, оружейным складом Шамиля Басаева и прочими приколами от мультипликации — это не мать, а падшая женщина. У нас ведь для чего подарки существуют? Вовсе не для того, чтобы ребенка порадовать (про обувную коробку я писала выше). Подарки существуют исключительно для того, чтобы некоторые нерадивые матери могли компенсировать нехватку своего внимания к отроку посредством денежных знаков (бабушка ™). В самом крайнем случае принято считать, что мать не наигралась сама (папинька ™) или «деньги карманы жгуть» (прабабушка ™).

Стоит ли говорить, что при такой аргументации со стороны родственников обстановка в семье накалилась до необычайного?

«К этим людям нельзя поворачиваться спиной — или в задницу отымеют, или крылья оттяпают», — подумалось мне в понедельник. Как только мне это подумалось, большая черноморская раковина вдруг неожиданно упала со шкафа, закашлялась и выплюнула папинькин кошелек.

— Привет, брат, — сказала я ему. — Давно не виделись.

Кошелек презрительно сморщился и сделал попытку заползти под шкаф.

— А питерь фига, — погрозила я ему, после чего, хорошенько покопавшись во внутренностях жертвы, отправилась в магазин.

В магазине меня не поняли и даже попробовали оскорбить.

— Эта развивающая магнитная мозаика может быть прекрасным подарком для умного ребенка, — попыталась объяснить мне продавщица. — Ну вот скажите, если бы вам такую подарили в четыре года, вы бы что, не обрадовались?!

«Я бы решила, что меня обманули и вот-вот сдадут в сиротский дом», — подумала я, но вслух ничего не сказала.

Медленно, но верно мы обошли весь отдел, и все время выходило так, что мой ребенок или идиот, или зажравшаяся скотина, или (о ужас!) бабушка-прабабушка-папинька™ правы. Последнего факта я признать не могла.

— А ну-ка, покажите мне вон тех пиратиков и вот этот говорящий череп, — потребовала у продавщицы я.

— Это с шести лет, — отрезала девушка. — А череп может вызвать агрессию.

— Пожалуй, да, — горестно ответила ей я, разглядев ценники на «пиратиках» и на «черепе», — за такие штуки можно и по шее огрести.

К сожалению, чтобы там про меня ни сочиняли, жена я правильная: все-таки все, что дороже бюстика Бисмарка, должно приобретаться совместно или хотя бы оговариваться. Есть, конечно, вариант «поставить перед фактом», но конец октября — чрезвычайно неудачное время для баталий: за неделю до Фасоличьих торжеств годовщина нашей свадьбы. Да, я по-прежнему хочу сапоги стоимостью как пять коробок с «пиратиками», а говорящий череп приложится бесплатно в лице папиньки, узнавшего цену обувки.

В общем, из магазина я вернулась без покупок, но с двумя возможными вариантами развития событий: или найти что-нибудь другое вместо «пиратиков», или мягко подтолкнуть папиньку к идее их покупки («Да купи ты что хочешь, только уже замолчи»).