Забери меня с собой - Елена Гордина

Как долго она простояла не шевелясь, она не знала, но наконец-то к ней вернулась способность двигаться.

– О господи! – прошептала Ольга и кинулась к мужчине, при более близком рассмотрении стало понятно, что Василий мертв и помочь ему уже нельзя.

Ольга согнулась пополам, и ее вырвало, потом еще и еще раз, она выскочила на улицу и бегом бросилась к машине.

– Сергей! – крикнула она на бегу. – Сергей!

– Что случилось? – Он догнал ее у автомобиля.

– Василий мертвый! – Ольга залезла внутрь. – Скорее садись, и поехали отсюда!

Она завела мотор и помчалась в сторону города:

– Я вошла, а он висит… там… на лампочке… и меня вырвало. Там еще стул валялся на полу, знаешь, такой старый, раньше такие делали, а еще я подошла, а он уже синий, там не помочь уже, – бессвязно бормотала Ольга.

– Успокойся, пожалуйста! – попросил ее Сергей. – Давай остановимся, и ты покуришь, потому что вести автомобиль в таком состоянии тебе нельзя.

– Хорошо! – согласилась Ольга и остановилась в первом же темном переулке.

Она откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и некоторое время сидела не шевелясь. Сергей терпеливо ждал и не задавал ей вопросы. Наконец Оля стала дышать ровнее, перестала дрожать и смогла хотя бы немного взять себя в руки.

– Пойдем прогуляемся! – предложил Сергей. – Свежий воздух полезен. Я думаю, тебе уже немного лучше. Ты сможешь выйти из машины?

Оля лишь кивнула в ответ.

Они молча шли по ночному городу, Ольга задумчиво курила, Сережа не задавал вопросов, видимо, он ждал, когда она успокоится и сама все расскажет.

– Как ты думаешь, – Оля наконец-то пришла в себя, – он сам повесился или его повесили?

– А ты как считаешь? – Сергей шел рядом, и Ольга чувствовала себя рядом с ним спокойно.

– Я думаю, что его повесили, это же очевидно, – Оля вздохнула. – Он мне сказал, что завтра улетает в другую страну, значит, он собирался еще пожить немного. Меня, правда, очень удивило, что он назначил мне встречу в таком жутком месте, почему он снял этот ужасный дом? У него вполне хватило бы денег, чтобы остановиться в приличной квартире, а не в этом притоне. Но если не принимать во внимание этот факт, а отталкиваться исключительно от нашего последнего телефонного разговора, то Василий собирался еще долго жить. Правда, в другой стране, а значит, точно самоубийство в его планы не входило.

– Логично, – Сергей пожал плечами в темноте, – я тоже так думаю.

– Но тогда у меня возникают уж совсем нехорошие вопросы… кто его убил и зачем? И о чем он меня хотел предупредить и не успел? И что мне теперь делать? Опять вызвать полицию? Второе убийство, и снова труп нахожу я…

– Думаю, лучше оставить все как есть. – Сергей неожиданно остановился. – Ты руками там что-то трогала? Отпечатки твои есть? Будет трудно объяснить силовикам, что ты там делала ночью и почему их не вызвала, когда обнаружила тело.

– Черт! Черт! Черт! – выругалась Ольга. – Ну, конечно, я трогала двери…

– Надо вернуться и протереть их… – Сергей тяжело вздохнул. – Я прекрасно понимаю, что меньше всего на свете тебе сейчас хочется снова оказаться в этом доме, но придется. Понимаешь?

– Да, я поняла… – Ольга тяжело вздохнула. – Я тогда пойду, а ты подожди меня в машине, я пешком дойду, не хочу привлекать внимание.

– Ну уж нет! В таком районе – и женщина одна! Идем вместе!

Ольга с благодарностью взглянула на Сергея, как хорошо, что он теперь всегда рядом.

Они быстро дошли до этого проклятого дома, мужчина остался на улице караулить двери, а Ольге пришлось снова зайти внутрь. В руках у нее была уже заранее приготовленная влажная салфетка, она протерла ею дверные ручки и заглянула в комнату, словно за время ее отсутствия Василий мог ожить и уйти.

Конечно, он был там же… на веревке, которая была привязана к лампочке, и опять этот стул, который лежал на полу, не давал Ольге покоя. Что-то с этим стулом было не так, словно он транспортировался сюда из прошлого, как затхлый воздух, который просочился в приоткрытую дверь давно забытого кошмара.

И вот сейчас Ольга все вспомнила: ей лет десять, не больше, она вернулась из школы домой, на ней белые колготки и бант на резинке, который сильно стягивает волосы в хвост. Прическа настолько тугая, что больно вискам. Оля даже сейчас чувствует, как у нее ноет затылок, она так и не смогла к этому привыкнуть, хотя мама всегда ей делала именно такую прическу. Вот она разувается в коридоре, бросает ранец на пол и в отличном настроении – день солнечный и по истории пятерка – заходит в свою комнату. А там на детском турнике висит ее отец…

– О господи! – у Ольги подкосились ноги, она так явно и отчетливо все вспомнила, самоубийство отца и свою истерику. Она была дома одна с трупом довольно долго, пока соседи не услышали ее крики и не вызвали милицию.

Случившееся более тридцати лет назад снова вернулось, она вспомнила все, вплоть до мельчайших подробностей: красный палас под отцом потемнел от мочи, в углу комнаты в корзине аккуратно сложены ее мягкие игрушки…

Ольга медленно, стараясь больше ни к чему не прикасаться руками, вышла из комнаты, немного постояла в коридоре, отдышалась и вышла из дома.

– Сергей! – Она подошла к своему спутнику. – Я все вспомнила!

Кутаясь в куртку, она безрезультатно пыталась унять дрожь, смотрела на друга измученным взглядом:

– Я все вспомнила, ты мне не поверишь, но это правда!

– Тебя колотит! Пошли скорее в машину! – Сергей сразу понял, что Ольга не в себе.

Они добрели до автомобиля, Ольга закурила, она невидящими глазами смотрела сквозь лобовое стекло, по которому стучал мокрый снег.

– Я вспомнила, посмотрела на Василия и все вспомнила. Мой отец, который нещадно меня бил все детство ремнем, до кровавых полос, повесился именно в моей комнате. На ремне. Я даже помню этот ремень, коричневый, с такой огромной армейской пряжкой, она еще застряла у него где-то под щекой, и я тогда думала, что, наверное, ему больно(!) так висеть…

– Какой ужас! – Сергей растерялся. – Но как же тогда Анатолий Олегович?

– Это отчим, но он мне как отец, мама очень быстро вышла замуж, и я вот только понять не могу, за что меня так ненавидел мой родной папа? – Она расплакалась. – И мать меня всегда недолюбливала, теперь я, кажется, понимаю почему. Она, наверное, винит меня в его смерти.

– Что за бред? – возмутился Сергей. – Как может быть виноват ребенок в том, что у него был отец садист и самоубийца? Ты говорила об этом с психологами? Мне кажется, такая травма требует профессиональной помощи.

– Я пыталась, – Ольга вспомнила свою попытку обратиться за помощью, – но как-то дело не пошло…

– Надо проработать это раз и навсегда. Я задам тебе один вопрос, но ты только не обижайся, ладно? А ты уверена, что вспомнила это, а не придумала? Или, может быть, тебе показалось на фоне постоянного стресса, который преследует тебя все последнее время.