Дом Затмений - Кейси Л. Бонд

Искренность светилась в глазах Келума, хотя и не облегчала боль, которую приносил образ того предательского поцелуя. Несмотря на это, я чувствовала, что Келум честен со мной. Ситали сделала бы все, чтобы привлечь его внимание. Удивительно, как она еще не забралась к нему в постель. Моя сестра была знакома с мужским телом и щедро продавала свое тем, кто мог держать рот на замке по поводу ее «неосторожности».

– До среды осталось три дня, – сказала я. – У нас еще есть шанс провести немного времени наедине, что поможет мне принять решение. Я либо поднимусь на борт твоего корабля, либо нет.

Искренность в его глазах снова сменилась надеждой. Келум не был уверен, что я поеду в Люмину.

Пока что.

Баланс сил между нами изменился в мою пользу. Раньше он выбирал между мной и Ситали. Теперь Люмин спрашивал, согласна ли я поехать с ним в Люмину.

Он не знал, что в этом вопросе у меня уже не было выбора. Отец решил все за нас. Мы были подобны семенам, и отец, как сильный ветер, оторвал нас от нашего растения и отправил в полет.

Я сделала размеренный вдох. Всего через несколько дней мы с Ситали отправимся в темноту Люминоса. Мы войдем в страну, где даже далекий свет Сол не сможет сделать непроглядную тьму серой. Мы окажемся под властью Люмоса, подчинимся его законам, которых даже не знаем. Я не хотела думать об опасности, которой мы подвергались.

Если не видеть Сол было так больно, я не могла представить страдание, которое возникнет, если полностью оставить позади любые остатки ее света.

Келум сказал, что хочет открыться мне. Если это правда, все продвигалось лучше, чем я планировала. Я могла узнать больше о короне, в которой так нуждалась.

На мгновение я забыла о реликвии и позволила хорошенькому личику и очарованию Келума затуманить мой разум. Его поцелуй с Ситали заставил меня вспомнить о моей цели быстрее, чем любая пощечина отца, когда-либо оставленная на моем лице. Честно говоря, губы Келума на губах моей сестры ранили сильнее. Удар по гордости ранил гораздо глубже, чем любой удар по плоти.

– Ну, – сказала я, – уже поздно. Я бы предпочла, чтобы никто не видел, как ты выходишь из моей комнаты.

Келум сглотнул.

– Конечно, – ответил он, вежливо улыбнувшись. – Могу я увидеть тебя завтра?

Я подождала, пока он выйдет в холл.

– Если будет время.

– Я найду время, Нур.

Я слабо улыбнулась:

– Докажи это.

Я закрыла за ним дверь и заперла ее, затем сменила платье на ночную рубашку. Ни о чем не думая, я умылась и скользнула в постель. Долгое время я смотрела на унылый серый свет, льющийся из окна. Хотелось бы мне, чтобы это было яркое солнце, под которым я привыкла засыпать.

Меня беспокоило не только отсутствие света. Каждый раз, когда я закрывала глаза, я представляла себе не корону лунного света, а губы моей сестры на губах Келума. Я снова слышала, как чертыхается Берон, и чувствовала, как мое сердце и легкие сжимаются.

Мне потребовалось несколько часов, чтобы уснуть.

Когда на следующее утро кто-то постучал в мою дверь, я игнорировала шум целых две минуты, надеясь, что незваные гости уйдут. Когда это не сработало, а стук стал только сильнее и громче, я наконец откинула одеяло и поплелась открывать.

Слегка распахнув дверь, я посмотрела одним глазом в тонкую щель.

Стоявший возле моего порога Берон усмехнулся.

Я захлопнула дверь у него перед носом, вернулась обратно в кровать и накрылась одеялом с головой.

Брат Келума толкнул дверь и грубо вторгся в мое личное пространство.

– Очевидно, ты не жаворонок.

– Ни в малейшей степени, – прохрипела я.

– Мой брат хочет увидеть тебя до встречи с Атоном.

– Зачем?

– Потому что хочет.

Он хочет.

Когда кровать прогнулась под весом Берона, я, все еще спрятанная под одеялом, фыркнула:

– Уходи, Берон.

– Мы познакомились только вчера вечером, а ты уже командуешь мной? Возможно, из тебя получится прекрасная королева.

Я не снизошла до ответа.

Он прочистил горло:

– Келум рассказал мне, что произошло, и заверил, что объяснился с тобой прошлой ночью. Говорят, утро вечера мудренее, как ты относишься ко всему теперь, выспавшись?

Я сбросила с головы одеяло и уставилась на брата Люмина.

– Чувствую себя так, как будто кто-то потревожил мой сон.

– Келум будет убит горем, если ты не встретишься с ним на корабле.

Я оживилась:

– На каком корабле?

Берон горделиво выпятил грудь, и я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться над ним. В тот момент я почти могла представить его ребенком, считающим себя самым сильным в мире.

– На люминанском, конечно же. Если все пойдет хорошо, через несколько дней ты отправишься на нем к нам домой.

Стоит ли мне пойти? Келум просто хотел меня увидеть. Но хотела ли я?

Хотела ли я увидеть Люмина или следовало заставить его подождать? Попытка оттолкнуть его могла привести к неприятным последствиям и обратить внимание Келума на мою сестру. Я не знала, что делать. Часть меня хотела пойти, другая – отказать. Я неуверенно теребила одеяло у себя на коленях.

– Он приготовил завтрак.

Я была голодна. И увидеть корабль тоже хотелось. На днях я изучала его с берега реки, он так отличался от нашего. С таким же неглубоким дном, но каюта речного путешественника была намного больше.

– Подожди-ка. Ты сказал, он приготовил завтрак?

Берон улыбнулся:

– Верно. Специально для тебя. Мой брат хорошо готовит. Сама убедишься, если сможешь затащить себя в ванную комнату и вовремя собраться.

Я бросила взгляд в указанном направлении:

– Уходи.

Пинками я прогнала Берона с кровати. Он встал, едва успевая отражать мои удары. Я вытолкала его из комнаты и заперла дверь.

– Сколько времени тебе понадобится, Атена Нур? – донесся приглушенный голос брата Люмина с другой стороны двери.

– Пятнадцать минут! – крикнула я, уже роясь в шкафу в поисках простого платья.

– Поверю в это, только когда увижу, – проворчал Берон.

Я нашла темно-малиновое платье и бросилась в ванную, чтобы расчесать волосы, почистить зубы и умыть лицо. К изумлению Берона, я вышла из своей комнаты через десять минут.

– Ты… как ты это сделала? – заикаясь, спросил он.

– Никогда не недооценивай женщину, Берон. При хорошей мотивации мы собираемся довольно быстро, но можем тянуть время, если не хотим никуда идти.