Дом Затмений - Кейси Л. Бонд

– Великое Разделение.

Сарик кивнул.

– В свитках говорится, что два бога встретились в последний раз. Каждый из них держал в руках огромный топор, которым они рассекли землю, разделив ее между собой. Сол осталась в северном небе и забрала каждую душу на своих землях, в то время как Люмос отправился на юг. Много веков спустя каждый бог выбрал себе наследника – того, кто станет их представителем на земле и будет нести крошечную долю божественной силы в своем сердце.

Нервно заламывая пальцы, я опустила взгляд на свои ногти. Сарик сказал, что кое-что из того, чему нас учили, было правдой, а кое-что – нет. Эта часть была ложью, ведь мой отец не обладал сердцем, способным вместить величие и мощь Сол. Если только сама Сол каким-то образом не испепелила его, оставив только прах, чтобы заявить права на мою мать, мертвую и невиновную в грехах, что приписывал ей Атон.

Сарик осторожно закрыл книгу.

– Первым Атоном была женщина, обладающая великой добродетелью. Она сохранила все записи, потому что ее отец был писцом, а ее готовили ему на замену. Она вела множество дневников, которые гласят, что именно она создала большую часть резных изображений, украшающих внутреннюю часть храма. Будучи первой избранницей богини, она чувствовала, что ее долг – записать свою историю. Но более того, она положила начало традиции. Эта книга, – сказал Сарик, протягивая мне потертый том, – передавалась от Атона к Атону. Каждый из них добавил свой собственный раздел, чтобы история никогда не забывалась. Думаю, как только ты прочтешь эту книгу, твой взгляд на историю нашего государства изменится.

Каким образом? – задумалась я.

– Я не могу. Я боюсь даже прикоснуться к этой книге.

– Эта книга принадлежит тебе, Нур. Как Атена, ты можешь стать новой избранницей Сол.

Я покачала головой:

– Отец порекомендует Зарину.

Сарик удовлетворенно улыбнулся:

– Вот увидишь, выбор останется за Сол. Богиня не всегда прислушивается к советам Атона.

Старший жрец настоял, чтобы я взяла книгу. Он велел мне хранить ее, пока не прочитаю каждое слово. Даже если это означало, что я возьму ее с собой в Люмину. После чего Сарик попытался встать. Я помогла ему подняться и поддерживала, пока он шел к выходу из моей комнаты.

– Почему эта книга не у отца?

Жрец поджал губы:

– Он добавил все, что хотел, сразу после того, как был избран. После этого Атон отдал книгу нам, чтобы мы хранили ее, пока не будет назван следующий избранник Сол. Мне пора идти. Боюсь, мое тело требует отдыха.

Обеспокоенная, я держала его за руку.

– Могу я тебя проводить?

Сарик покачал головой:

– Я поднялся по лестнице, Атена, а значит – могу и спуститься. Просто я уже не такой бодрый, как раньше.

В этот момент на ступеньках показался даже не запыхавшийся Киран. Сарик был слишком упрям, чтобы позволить мне помочь ему. К счастью, старший жрец не возражал против помощи Кирана, который одной рукой взял Сарика за руку, а другой приобнял его за спину. Взгляд Кирана на мгновение встретился с моим, прежде чем он медленно начал спускаться по ступенькам.

Я развернулась и увидела Ситали, прислонившуюся к стене со скрещенными на груди руками.

– Послать Берона ко мне этим утром было твоей идеей или идеей Келума?

Проигнорировав ее, я пошла обратно по коридору. Она последовала за мной в комнату и сразу же заметила книгу:

– С каких это пор ты читаешь?

– С тех пор как научилась. Неужели за все годы ты этого не заметила, сестра? – спросила я небрежным тоном, зная, что, если придам книге чрезмерное значение, она потребует показать ее.

Ситали закатила глаза и, забыв о книге, вернулась к предыдущей теме разговора:

– Чем вы с Келумом занимались этим утром?

Я приподняла брови и ответила, как будто это было очевидно:

– Позавтракали.

– Вас не было внизу, – обвинила она.

Я думала, что Берон сможет отвлечь ее. Однако, похоже, вместо этого сводная сестра повела брата Келума на наши поиски. На секунду мне стало жаль Берона.

– Мы завтракали на корабле.

Она уперла кулаки в бока:

– Когда будет моя очередь?

Я тяжело вздохнула и поплелась обратно к столу, где взяла книгу и снова забралась на подоконник.

– Не знаю, заметила ли ты, Ситали, но я не Келум. Если хочешь провести с ним время, придется попросить об этом его. А не меня.

– Когда, если ты занимаешь почти каждый час его свободного времени? – кипела она.

Я ухмыльнулась:

– Тогда это должно тебе о чем-то намекнуть.

Если бы взгляды могли обжигать, я бы превратилась в кучку пепла.

Устав от нашей ссоры, я закатила глаза и открыла книгу, которую одолжил мне Сарик, делая вид, что медленно просматриваю страницу. Хотя жрец и сказал, что я имею полное право ее прочитать, я обязана вернуть ее как можно раньше, потому что это долг Сарика – защищать дневник Атонов.

Ситали ошибалась. Я не занимала все свободное время Келума. С удовольствием сделала бы это, позволь он мне, однако я не хотела давить на него. Келум рассчитывал, что мы обе отправимся в Люмину, где он сможет принять решение, основываясь на том, что узнал о нас. К тому же ему нужно было спросить мнение Люмоса о том, кто достоин стать его избранницей. И справедливости ради, нам нужно было посмотреть на Келума не только здесь, но и на родине, чтобы понять, соответствует ли он нашим стандартам.

Меня осенила одна мысль. Сообщил ли Келум Ситали, что мы уезжаем всего через несколько дней?

– Ты уже собрала вещи? – решила проверить я.

– Я не поеду домой только потому, что вы вместе позавтракали, – огрызнулась сестра. – Мне просто нужно приложить побольше усилий.

Я сделала успокаивающий вдох.

– Я не поэтому спросила. Еще до того, как мы покинули Гелиос, Келум спросил отца, не поедем ли мы в Люмину, чтобы посмотреть, сможем ли жить в темном царстве. Отец просто приберег этот «лакомый кусочек» для себя. И поскольку он настроен решительно, переговоры продвигаются быстрее, чем ожидалось.

Моя сводная сестра открыла от удивления рот:

– Когда мы уезжаем?

– Бал состоится в среду вечером. Мы отплываем в четверг утром.

За возбуждением, блестевшим в темных глазах Ситали, скрывалась хитрость. Еще никогда она так не походила на отца. Меня пугали знакомые вспышки ненависти. Я хотела выцарапать ей глаза, просто чтобы не смотреть на них снова. Не видеть, как он отражается в них. Если бы нашим отцом был другой мужчина, изменились бы и мы?