Чувствительная особа - Линн Грэхем

В его словах было столько искренности, что Беа почувствовала, как к глазам подступают слезы. Наконец-то она ему полностью поверила. Их брак спасен. И более того, он принадлежит ей именно так, как она и мечтала. Он любит ее.

— Мне следовало догадаться, что меня ждут серьезные неприятности, когда я купил тебе свадебное платье, — улыбнувшись, признал Сержио.

— А что ты делал на том модном показе? Ты пошел туда из-за Мелиты, а платье выбрал мне?

— Когда я увидел это платье, сразу же начал представлять тебя в нем, и ничего не мог с собой поделать.

Приятно слышать, что он уже даже до свадьбы так о ней думал.

— Но мы оба сперва считали, что я буду не столько женой, сколько работницей.

— Даже я иногда ошибаюсь.

— Подожди, дай-ка я возьму диктофон и запишу эти слова на память.

— Могу повторить. Я был дураком, когда пытался бороться с тем, что сразу же к тебе почувствовал.

— Брак с Кристой очень сильно тебя ранил.

— Я думал, без серьезных отношений моя жизнь будет лучше, но ты полностью изменила мое представление и о жизни, и обо мне самом. Я хотел тебя, хотел, чтобы ты была в моей постели, в моем доме, в моей жизни. — Сержио нежно поцеловал Беатрису. — Я не сказал тебе о расставании с Мелитой, но я просто не понимал, что должен был тебе об этом сказать.

— А я думала, ты думал, что ты можешь оставить нас обеих.

Неожиданно Сержио рассмеялся:

— Нет, настолько дураком я никогда не был. Наверное, я просто немного стеснялся признать, что так быстро передумал и захотел именно тот брак, который, по моим словам, мне был совершенно не нужен.

Беа нежно провела пальцем по его скуле:

— А мне такая возможность даже в голову не приходила.

— Жаль. Мне казалось, я все отлично продумал, а получилось, что я днем и ночью мечтал только о тебе.

— Когда я увидела Мелиту, то решила, что ты любишь только блондинок. И в минуту слабости даже решила перекраситься.

Сержио даже застонал от смеха, запуская пальцы в ее каштановые волосы:

— Я очень рад, что ты этого так и не сделала.

— Если хочешь, я могу их отрастить, — щедро предложила Беа.

Сержио прижал ее к кровати, навис над ней и поцеловал:

— Раз уж мы тут оказались, вполне можем воспользоваться моментом.

— С удовольствием, — выдохнула Беа, чувствуя, как его напрягшийся член упирается ей в живот.

И очень скоро поцелуи переросли в яростную схватку любви.

А потом, когда они уже возвращались домой, Сержио слегка грубовато и смущенно сказал:

— Думаю, мы могли бы скоро завести ребенка.

— В том смысле, что раз у нас уже есть столько детей, то одним больше, одним меньше — без разницы? — сухо уточнила Беа.

— Да, наверное, я это заслужил. Но я изменился и хотел бы иметь от тебя ребенка.

— Что ж, такое отношение меня вполне устраивает, и я согласна. — Беа бросилась ему на шею с поцелуями. — И теперь, когда я знаю, что ты меня любишь, тебе придется привыкнуть к таким проявлениям чувств.

— И может, я даже научусь получать от них удовольствие, любимая, — прошептал Сержио, сжимая ее в своих крепких объятиях.

Беа расслабилась, радуясь, что может обнимать его сколько душе угодно. Теперь между ними не осталось границ, которые она боялась бы пересечь.

— Сейчас ты себя хорошо чувствуешь? — встревоженно спросил Сержио.

— Замечательно! Прекрати волноваться.

Хотя Беатрисе собственное отражение в зеркале совершенно не нравилось. По случаю вечеринки в честь восьмидесятитрехлетия Нектариоса на ней было прекрасное платье, но, как ей казалось, даже бриллианты в ушах и на шее не могли сделать ее элегантной на восьмом месяце беременности.

Сержио нежно притянул ее к себе, положил руки на ее огромный живот, а потом, когда их дочка легонько брыкнула ножкой, неприкрыто обрадовался.

Элени уже исполнилось четыре, и она с нетерпением ждала, когда же у нее появится маленькая сестренка. А сама Беа провела немало счастливых часов, обставляя детскую и выбирая для дочки одежду и игрушки, хотя ей как-то не верилось, что они прожили с Сержио уже целых три года. Правда, ребенка они решили завести чуть позже, чем собирались изначально, но все же в ее жизни не было ни единого темного облачка. Мелита Теаркис продала свой дом и, выйдя замуж за итальянского миллионера, переехала в Милан. Сама Беатриса занялась благотворительностью, правда, не той, в которой ей предлагал участвовать Джон Таунсенд, рядом с которым она чувствовала себя неловко. Так что теперь в те часы, что она не занималась детьми и не путешествовала с Сержио, — ведь ему часто приходилось разъезжать по делам по всему миру, и они не хотели расставаться больше чем на пару ночей подряд, — она искала спонсоров для поддержки инвалидов.

Эмилия, мама Беатрисы, счастливо жила рядом с ними на острове, где не только чувствовала себя намного лучше, но и могла больше развлекаться и общаться с людьми, а Парис, Мило и Элени относились к ней как к родной бабушке. Нектариос часто их навещал, и теперь с нетерпением ждал появления четвертого правнука.

— Ты так тщательно готовилась к этой вечеринке, и я просто не хочу, чтобы ты переутомлялась, — признал Сержио.

В доме уже собралось множество гостей, а гул подлетающего вертолета говорил о том, что сейчас здесь станет еще больше народу.

— Со мной все будет в порядке, — лениво отмахнулась Беа, радуясь, что муж так о ней заботится, ведь беременность протекала настолько легко, что ей даже почти не пришлось менять обычный образ жизни. Но Сержио все равно всячески старался ее оберегать и обязательно ходил с ней на все медицинские осмотры.

Сержио пристально посмотрел на любимую женщину и в очередной раз попытался скрыть извечный страх того, что с ней может что-нибудь случиться. Ведь чем больше он ее любил, тем больше боялся потерять.

— Я люблю тебя, милая, — нежно прошептал он.

— А я люблю тебя больше всего на свете, — выдохнула она.