Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда. 1943-1945 - Клаус Гранцов

С моими школьными товарищами я еще раз встретился в Штольпе. Они получили направление на прохождение имперской трудовой повинности в Рюгенвальде.[132]Я еще раз попытался было также попасть в это место, потому что я с удовольствием бы отбыл свою трудовую повинность в столь приятной мне компании своих товарищей. К сожалению, это оказалось невозможным, мое предписание уже нельзя было переиграть.

Мы еще вместе посмотрели два фильма, слащавую мелодраму In flagranti[133]и великолепный фильм о жизни композитора Роберта Шумана «Мечтания» с Хильдой Краль и Матиасом Виманом.[134]Краль уже стала прекрасной актрисой. Ранее она, вероятно, была также пианисткой, так как в фильме есть подлинные кадры ее концерта, на котором она реально исполняет произведения Шумана. Чудесно, что выходят такие фильмы!

А на следующий день, 19-го числа, поспешное прощание со всеми домашними и отъезд в Гросс-Тихов под Белгардом. Там неожиданная и радостная встреча с Петером де Боором, единственным штольпенским гимназистом в здешнем лагере, куда несколько позднее прибыли еще Реглер и Бартельт. Еще здесь оказалось несколько штольпенцев из высшего реального училища Святого Штефана, по большей части также служивших ранее во вспомогательном составе флота. Так как мы резко выделялись из всей остальной массы своей интеллигентностью, командир группы нас тотчас же невзлюбил. Такие деятели предпочитают маленькие группы тупых людишек.

По нас слишком хорошо заметно, что мы уже имеем за плечами довольно неплохое образование, превосходящее их «бери на лопату больше — бросай дальше». Мы уже вели огонь по настоящему врагу и закончили программу военного обучения, тогда как здешний люд все еще только отбывает трудовую повинность. Однако, поскольку трудовая повинность была введена для каждого немецкого юноши и каждой немецкой девушки, нам тоже следует ее отбыть. Изначально это было установлено для того — во всяком случае, так нам в свое время объяснила Дорис, — чтобы люди всех профессий прочувствовали, то такое простой общий труд, чтобы юношество не делало различий между высоким и низким, бедностью и богатством. Но до сих пор мы ничего подобного и не наблюдали. Здесь же уже в первый день командир группы начал науськивать остальных на «больно образованную» интеллигенцию, как нам рассказали ребята из Рейнской области,[135]которые здесь уже давно.

Те темы, которые здешние проходят в рамках военного обучения, например «винтовка образца 98-го года», мы уже давно знаем едва ли не наизусть, так что в лучшем случае нам приходится освежить в памяти пару строк.

21 сентября 1944 г.

Теперь мы окончательно разделены по командам, причем по росту. Я оказался в одной группе вместе с де Боором, Реглером и Бартельтом. Мы все числимся в первом взводе и, похоже, кажемся самыми сильными всем командирам взводов.

До сих пор мы также жили в хорошем бараке, командир нашей группы был отличным парнем, всего лишь на год старше нас, да и сама служба нас не напрягала. Однако теперь все здорово изменилось. Остается только надеяться на лучшее.

Отправлять из лагеря можно только почтовые открытки, вся почта проходит цензуру, поэтому ничего плохого о пребывании здесь писать не приходится. Но сегодня рано утром мы все были ошеломлены: от жестокой ангины умер один из ребят — здешний врач вовремя не распознал болезнь и считал его просто симулянтом. Так что здесь может случиться и такое! Теперь кое-кто из нас назначен в наряд на погребение с отданием почестей. Но для этого были отобраны только крупные парни с большой головой, причем отбор шел по размерам наших шапок (которые здесь называют «жопа с ручкой») — необходим был размер больше шестидесятого.

Тем временем я сижу в бараке и пишу свои открытки папе и маме, Вальтрауд, Муку и Ханнингу Пролю, который хотел прислать мне наждачную бумагу для зачистки штыков лопат.

Ребята из Рейнской области оказались хорошими товарищами, они также уже послужили во вспомогательном составе люфтваффе.

Служба длится весь день. Свободного времени у нас почти не бывает. Однако еда немного лучше, чем в береговой обороне. Поэтому мне не удается выкроить достаточно свободного времени, чтобы вести в дневнике подробные записи. К тому же мы много говорим о времени нашей службы на флоте, которую теперь вспоминаем самым лучшим образом.

Сюда я привез с собой единственную книгу — «Вильгельма Телля». Де Боор перед отъездом получил от своего отца Библию, кроме нее, он также привез «Миф» Розенберга.[136]Он часто и охотно обсуждает с нами те или иные ее положения. Он искренне спорит с нами, выступая с христианских позиций, и старается отыскать истину.

Как же проявили себя мои одноклассники в Рюгенвальде? Надеюсь, что хорошо. Дома они бы занимались уборкой картофеля. Кстати, мы тоже в случае необходимости можем быть задействованы на прилегающих к лагерю полях. Погода стоит прекрасная, так что убирать картофель достаточно легко.

Служба идет ни шатко ни валко. Мне несколько неспокойно — как же все будет происходить дальше. Мы теперь уже вызубрили все наставление по оружию и так далее, так что нам даже скучно, когда новенькие еще не могут в этом разобраться. Нам пришлось только переучиваться выполнению команды «Положить оружие!», поскольку здесь она выполняется несколько по-иному, с развертыванием одного колена перед другим, при этом винтовка держится на весу в руке.

Немного донимает незначительная боль в мышцах, вероятно от физических нагрузок. Но и на батарее поначалу у меня было именно так. Здесь точно так же принят и знакомый нам грубый тон общения. Проклятия нашего командира группы напоминают мне «построения» нашего старого боцмана Бёма.

23 сентября 1944 г.

Сегодня мы отрабатывали первый ружейный прием с лопатой вместо винтовки. Это было по-настоящему тяжело. Ведь когда, отработав его, получишь в руки настоящую винтовку, сразу ощущается значительная разница, автоматизм действий сбивается, и, чтобы восстановить его, приходится снова и снова без конца повторять прием.