Один в поле воин - Михаил Нестеров

В первый или во второй визит к следователю Ширяева сообщила, что ей угрожали перед заседанием суда над сыном Курлычкина, потом это сделал и сам лидер "киевлян", вломившись к ней в кабинет. Однако этот мотив не показался существенным, наоборот, его затмили другие судебные дела, которые вела Ширяева: убийства, подкупы, дела, связанные с избирательным правом...К тому же отрезок времени между тем злополучным решением в суде и убийством казался недостаточным для того, чтобы разработать довольно сложную операцию.

Сейчас в следственном изоляторе находились шесть человек из группировки Курлычкина, всем было предъявлено обвинение в вымогательстве. Как ловкий делец славится своими связями, так и хороший следователь имеет своих информаторов. Маргелов неплохо был осведомлен о преступной деятельности группировки "киевлян", знал о камере пыток (с большой долей вероятности было установлено, что она находится в кирпичном гараже автосервиса, вплотную примыкающего к автосалону на Киевской) и сколько коммерсантов прошло через нее, был в курсе того, сколько бизнесменов в городе пропало без вести за последние два-три года.

Но девочка, зверски убитая в квартире судьи Ширяевой, как-то логически выпадала из этого ряда. Тем не менее Маргелов начинал со слов "вполне возможно", а сейчас на языке вертелось – "не исключено". Интересным было и еще одно его заключение: если "киевляне" связаны с преступлением, то, стало быть, в группировке Курлычкина есть не только киллеры, о которых может не догадываться только младенец, но и садисты. Девочку не изнасиловали только потому, что подставляли сына судьи. А технически или физиологически – черт его знает – еще и под изнасилование преступникам Илью подвести было очень и очень сложно, поэтому они ограничились только изуверским убийством, проделав то, на что не способна только больная фантазия.

Маргелов тяжело вздохнул и решился.

– Знаешь, Валя, на похоронах Ильи я видел Курлычкина. Он смотрел на тебя из машины.

С момента ответа на запрос о владельце "Митцубиси" прошло довольно много времени. Ширяева продолжала сжимать в руках листок бумаги с данными на Ивана Мигунова, следившего за Ильей, снимающего его на видеопленку. Этого Валентине вполне хватило, чтобы сказать себе: следствие закончено, вина установлена, впереди – наказание.

Она нашла в себе силы горько усмехнуться: выходит, Курлычкин с самого начала играл с ней в открытую.

– Да?.. – Она подняла глаза на Маргелова. – А почему раньше не сказал? Боялся, жалел?

К лидеру "киевлян" очень трудно подступиться, думала Ширяева, взяв себя в руки. Наводить о нем справки в соответствующих органах она не собиралась. Даже контакты с Василием Маргеловым придется прервать. В туманном пока плане, рождающемся в голове судьи, просматривалось, однако, четкое ядро: ей предстояла встреча с человеком, ближе которого у Станислава Сергеевича Курлычкина не было. Так и будет – Валентина твердо решила довести дело до конца. Уверенности прибавлял и материальный задел – деньги, полученные от Сергея Белоногова.

– Значит, ты видел Курлычкина в машине, – Ширяева покачала головой. – Так-так...

Василий замер под ее изменившимся взглядом.

– Что ты собираешься делать? – настороженно спросил он.

– Для начала проверю на прочность нервы Станислава Сергеевича. Кстати, его главный офис находится на Киевской?

Маргелов счел за благо не отвечать: Ширяева, рассматривая в суде дело Максима Курлычкина, знала достаточно адресов и телефонов. А где располагались "киевляне", в городе знал каждый.

– Валя, не дури. Не суй голову в петлю.

– Тебе эта бумажка не нужна? – Она помахала перед носом следователя листком с данными на Мигунова. – Я так и знала.

Не сдержавшись, Валентина выругалась:

– Вам подавай неопровержимые факты, улики. Развели бюрократию, ети вашу мать! К гадалке не ходи – палец о палец не ударите.

Она успокоилась так же быстро, как и взорвалась.

– Извини, Василь, нервы.

Следователь пожал плечами.

– Хочешь совет, Валя? Побольше бывай на воздухе.

"Побольше бывай на воздухе..." – повторила она слова Маргелова и добавила вслух:

– Ладно, придержимся совета.

Штаб-квартира 5-го управления тайной французской полиции располагалась в невзрачном квартале северо-восточного предместья Парижа. В состав управления входили боевики, владеющие рукопашным боем, подрывным и радиоделом, техникой допросов, поджогов, похищения и ликвидации нежелательных лиц, представляющих прямую угрозу безопасности страны. Полковник Рожнов, неплохо осведомленный о секретных подразделениях зарубежных стран, если и не взял за основу работу французских коллег, но заимствовал у них название или его часть: Департамент "5" (хотя в ФСБ уже было управление под таким порядковым номером).

Собственно основа деятельности подобных подразделений почти ничем не отличалась. Пусть в директивах русской "пятерки" не говорилось, к примеру, о пытках, разрушениях и поджогах, при желании спецгруппа Олега Шустова могла и разрушить, и поджечь, и провести допросы не совсем обычным способом. Как следовало из секретных донесений дословно, 5-е управление французской полиции имело право убивать. Члены же Департамента "5" имели право на ликвидацию. Впрочем, все это от стилистики агентов, составлявших донесения. На создание секретного подразделения повлияло, в частности, выступление на закрытом совещании в Совете безопасности главы департамента по борьбе с терроризмом, в котором затрагивались жизненные темы, прозвучали прямые обвинения некоторым структурам, которые "пытаются ликвидировать существующий строй неконституционными методами". Также глава департамента "А" позволил себе сказать несколько слов в адрес своего коллеги из отдела экономической контрразведки, которая не совсем эффективно борется с коррупцией. В заключение совещания Председатель правительства, присутствующий в конференц-зале, повторил популярную фразу: "...плодотворной работе ФСБ по раскрытию в экономической и других сферах мешают, в частности, наличие депутатской неприкосновенности, маленькая зарплата сотрудников ФСБ и нехватка законодательного обеспечения". Правда, он не упомянул о еще одной причине неудач: часть офицеров ФСБ и МВД так или иначе состояла в сговоре с преступниками.

В ответ высказав свою – и не только свою – точку зрения, директор службы безопасности в очередной раз вынужден был признать, что в вопросах экономической преступности и терроризма связан по рукам и ногам.

Прошла всего неделя, и перед заместителем директора ФСБ Венедиктовым стоял полковник Рожнов, на которого и была возложена задача хоть в какой-то мере ослабить эти путы. Венедиктов доверял Рожнову, их не связывали родственные узы или товарищеские отношения – только дело. Замдиректора выбирал долго, из двух десятков претендентов на пост начальника вновь создаваемого управления он выбрал именно полковника Рожнова. Он прочитал на него досье и нашел, что Михаил Константинович больше всех получил выговоров, немалая часть которых вошла в личное дело. Привлекли его внимание и еще несколько фактов из биографии бывшего полковника ФСБ, решающим стал тот, из-за которого, собственно, разгорелся скандал вокруг Рожнова, неосмотрительно отдавшего приказ своим подчиненным на ликвидацию довольно влиятельного лица в столице.